Изабелла, или Тайны Мадридского двора. Том 1
Шрифт:
— Ха-ха-ха, я узнала вас! Не можете ли вы уговорить это черное домино войти в палатку?
— Черное домино? Конечно могу, прекрасная моя Эльвира, но каждая услуга должна быть вознаграждена.
— О, не будьте таким эгоистом, султан, и поспешите! Если вам угодно, чокнемся прежде, — я налью вам жемчужного шампанского.
— Что с вами, милейшая маркитантка? Такой наградой вы можете потчевать минезенгеров средних
— Один или два поцелуя, — вот, по-моему, награда и то самая малая.
— Вот как! Еще самая малая!
— Горда, как все андалузянки, — сказал Топете, и схватив Эльвиру, увлек ее в палатку, — извольте платить звонкой монетой.
— Черное домино давно исчезло, — проговорила в сердцах сопротивлявшаяся красавица.
Веселый Топете, получив награду вперед, поспешил на поиски черного домино, с которым хотела говорить Эльвира.
Он дотронулся до плеча графини генуэзской, которая сквозь маску с удивлением смотрела на огромного султана.
— Черное домино, мне поручено просить тебя в палатку маркитантки, — сказал он.
Ая тотчас же смекнула, что султан принял ее за то черное домино, которое только что ушло от них и подходило теперь к какой-то маркизе де Помпадур, одетой в изысканный, почти царский наряд.
Она послушалась султана, шепнув патеру: «Следите за ним», и вошла в палатку. Там она увидела прекрасную андалузянку, отдыхавшую на турецком диване и облитую матовым светом, наполнявшим всю палатку.
Когда вошло черное домино, она быстро встала, между тем как Топете, с улыбкой опуская занавес, погрозил ей пальцем.
— Простите, ваше величество, — проговорила прелестная девушка, падая на колени, — мне необходимо поговорить сегодня с моим повелителем.
— А смею ли я спросить, что вас к тому побуждает? — проговорила Ая, подражая голосу короля.
— Как холодны эти слова! Было время, когда вы иначе говорили с бедной, любящей вас Эльвирой. Вы мне и теперь так же дороги, как и в тот день, когда… когда ваши поцелуи жгли мои пылающие щеки. Вам первому позволила я себя поцеловать.
— Вы шутите, Эльвира! А скажите мне, как часто клялись вы в том же самом?
— Полноте, ваше величество. Я была еще невинным ребенком, когда здесь поверила вашим обещаниям. И едва вы успели выпустить меня из своих объятий, как уже обнимаете другую. Вы обратили в шутку свои обещания, а я не шучу!
— Обнимаю другую… кого же, скажите? — спросила Ая с сильным биением сердца и обратившаяся вся в слух.
— Кого, как не бледную Виану. Вы, конечно, не можете еще назвать ее своей, но вы стремитесь к тому всей душой. Я все знаю!
— Бледная Виана? Невозможно, — повторила графиня генуэзская, отчасти с тем чтобы запечатлеть это имя в своей памяти, отчасти же для того, чтобы припомнить, не слышала ли она его где-нибудь прежде.
— С какой мечтательностью произносите вы
— Где Виана?
— Вы меня об этом спрашиваете? О, ваше величество, вы жестоко смеетесь надо мной.
— Не сердись, прекрасная Эльвира, твои глаза действительно тебя не обманули, я люблю бледную незнакомку! — сказала Ая, желая выйти из палатки.
Узнав все, она хотела теперь отыскать Виану.
— Ее влияние должно быть очень сильно, если он променял меня на нее, — думала монахиня.
При последних словах черного домино Эльвира сорвала с себя маску и закрыла свое прекрасное лицо руками. Графиня генуэзская воспользовалась этой минутой, чтобы выйти из палатки.
— Ты терпишь то же, что и я, — прибавила она с дьявольским хохотом и смешалась с толпой масок, отыскивая патера Фульдженчио.
Король, не замечая следовавшего за ним по пятам и подслушивавшего его монаха, подошел к маркизе де Помпадур. Он не ошибся, приняв эту маску в шелковом нарядном платье и красивом напудренном парике, за госпожу Делакур. Он что-то начертил на ее правой руке, обтянутой перчаткой. Она утвердительно кивнула ему головой и ответила условленным знаком.
— Какой вы черный, ваше величество! С каких пор полюбили вы темные цвета? — шутя спросила прекрасная хозяйка.
— С тех пор, сеньора, как я увидел бледную Виану, — возразил король, — вы обещали, что она явится сегодня на маскарад. Где мне найти ее?
— Вы очень нетерпеливы, ваше величество! Ваша милая Виана находится здесь в числе масок и я удивляюсь, что вы с вашей проницательностью не заметили ее.
— Вы справедливо обвиняете меня, сеньора, я всех нашел и узнал: пылкую Нинон, одетую русалкой, черноглазую Франциску в турецком костюме, наездницу Жозефу, одетую пажом, — одним словом, всех, кроме прекрасной, бледной Вианы.
— Видите ли вы там в стороне в тени тех пальм одинокую монахиню? — спросила госпожа Делакур, проходя вместе с королем через средний зал.
В это время оркестр заиграл так громко, что патер Фульдженчио едва мог расслышать слова госпожи Делакур.
— Я знал наперед, что Виана будет издали смотреть на происходящее, — отвечал Франциско де Ассизи, глядя на отшельницу в черной маске, одетую в самый простенький монашеский костюм.
— Поспешите, ваше величество, я вижу, как вы томитесь нетерпением, — проговорила госпожа Делакур и обратилась к лакеям с каким-то приказанием.
Король направился к монахине. Энрика заметила приближавшееся к ней черное домино и намеревалась незаметно отойти всторону, но король схватил ее руку и с нежностью положил ее в свою.
— Позвольте, сеньора, быть вашим проводником, — сказал Франциско де Ассизи, и ему казалось, что он говорит с существом, высоко стоящим над ним, несмотря на то, что он был король, а она простая донна, живущая в отеле Делакур.
— Вы слишком добры, сеньор, но куда же вы хотите меня вести? Здесь, в тени пальм, мне было очень удобно наблюдать за веселой толпой масок.