Избави нас от лукавого

Сарчи Ральф

Вдова рассказала нам о собственной ночной встрече с нечистым.

– Однажды вечером я что-то очень устала и мечтала только добраться до кровати. Уже засыпала, когда увидела в комнате огромную фигуру — темную, волосатую, со страшно длинными руками. Помню крупные кисти с длинными когтями на пальцах. Боже мой, думаю, это же зверь! И сказала: «А ну, пошел на фиг отсюда!» А оно придвинулось ближе и прыгнуло на меня. И сразу будто окутало, словно одеялом. Я услышала ритмичный шум, сперва слабый, но все громче и настойчивее, пока не затряслась вся комната. Мое тело вибрировало в такт реву, но я не могла шевельнуть пальцем или сказать хоть слово.

Вибрация поднималась по ногам все выше и выше. Сексуальный контакт длился всего мгновенье, но был очень болезненным.

Что касается Каролины, она, как ни странно, отделалась испугом. Инкуб несколько раз насиловал ее мать, сестер и кузину, но Каролину не тронул. Не знаю, чем это объяснить, но и в других случаях кого-то из членов семьи Сатана порой обходит своим «вниманием», как Доминика Вилланову, например. Возможно, их крест — беспомощно смотреть на страдания близких, сознавая, что им самим ничего не делается. Слыша страдание в голосе Каролины, я не представлял, как Маккензи смогли шесть лет прожить в таких условиях. Я провел в этом доме всего шесть часов, но впервые ощущал столь откровенное, гнетущее подавление. В жизни такого не встречал.

Хотя меньше всего на свете я желал видеть этого демона, в каком бы обличье он ни явился, Эд и Лоррейн сочли нужным попробовать «религиозную провокацию» — прием, которым они часто пользовались. Попросили меня собрать семью и выключили в комнате свет.

– Именем Иисуса Христа мы попросим демона показаться, — сказал Эд. — Клаудия, прикажите ему появиться.

Забыв упомянуть имя Иисусово, Клаудия сказала: «Приказываю тебе прийти» — весьма опасная оговорка, которую Эд тут же исправил. Призывать злого духа от своего имени — только напрашиваться на неприятности: это все равно что ударить по физиономии самого отъявленного бандита в городе. Демон не замедлит принять вызов ничтожного человечишки, ведь только власть Господа способна сдержать нечистого.

– Во имя Иисуса Христа приказываю тебе явиться, — нервно повторила Клаудия и тут же закричала: — Он у двери! Я чувствую его присутствие, он здесь!

Хотя я ничего не видел и не чувствовал, но испытывал смутное раздражение из-за происходящего. Почему, черт побери, я должен желать, чтобы демон показался? Ну, появится, ну, плеснем на него святой водой и скажем «изыди во имя Господа», чего подставляться-то без необходимости? Единственный ответ прозвучит малоубедительно: нам нужно доказательство. Сатанинские силы не желают, чтобы их существование было доказано: если люди поймут, что дьявол реален, в церквях станет куда больше народу, чем сейчас, а это не входит в планы Сатаны. Как сказал архиепископ Фултон Шин, «дьявол сильнее всего, когда в него не верят».

Второй недостаток «провокации» в том, что когда вы именем Иисуса приказываете демону явить себя, он не бежит к вам в ту же секунду, как новобранец по приказу командира. В тонком мире нет времени, поэтому он может показаться позже — в три утра, например, когда сладко спишь и видишь сон, что выиграл в лотерею, или явится моей жене и детям или мне самому после расследования, когда я буду за рулем.

Единственное, почему я участвовал в религиозной провокации, — Эд, будучи боссом, так пожелал. Один Бог знает, как мне удалось выбраться оттуда невредимым. Я испытал несказанное облегчение, смешанное с благодарностью, когда демон проигнорировал нашу провокацию. Пора было переходить к главному — изгнанию нечистого.

Проводить обряд экзорцизма в одиночку — исключительно незабавная

штука, но Эд и Лоррейн решили остаться в цокольном этаже с семьей Маккензи. Я не хотел просить помощи Теда, студента из Коннектикута. Я впервые видел этого хорошо одетого блондина и не знал, насколько сильна его вера в Бога, верующий ли он вообще и исповедовался ли перед расследованием. Если нет, я только подвергну риску его и себя. Я всегда стараюсь разубедить людей связываться с Работой, если их мотивы не совсем чисты, а вера не очень сильна. Простое любопытство здесь не прокатит. Человеку свойственно интересоваться потусторонним и сверхъестественным, но если вы пришли в Работу только за этим, вы подвергаете опасности себя и коллег. Если это ваша сознательная позиция, я не доверю вам меня прикрывать.

Я велел всем не вставать в продолжение всего ритуала, что бы кто ни увидел и ни услышал. Не люблю, когда кто-то бродит по комнатам во время обряда.

Я пошел наверх готовиться, а Эд тем временем объяснял Маккензи, что я буду делать. Свои нервы, когда я ходил из комнаты в комнату, окуривая помещения освященным ладаном, я сравнил бы с оголенными проводами: я проводил ритуал без напарника, зная, что в этом доме много лет обитает необычайно сильный демон, который терроризирует целую семью. Я был готов ко всему: каждую секунду ожидал встречи с демоном лицом к лицу, и не с безымянной черной тенью, которую уже видел, а с воплощением самых больших моих страхов или жутких видений вроде тех, что случались у меня порой во время экзорцизма.

Зрение мое стало нечеловечески острым и с напряженным вниманием ловило малейшее движение, любую помеху, которая могла означать приближение демонической сущности. У меня прекрасное зрение, но сейчас все стало четче, чем обычно. Слух тоже усилился — я уловил бы любой звук, указывающий, что нечистый начал реагировать на ладан. Одно только внесение священных предметов, будь то ладан, святая вода или реликвии, в такой вот дом является своего рода религиозной провокацией, поэтому действовать надо осторожно. Вот почему я предпочитаю работать с напарником — на случай непредвиденных обстоятельств.

Я напряженно прислушивался, когда мне вспомнился давний случай. Я только начинал работать на Манхэттене, в известном своей преступностью Нижнем Ист-Сайде. Часть работы патрульного — проверять чердаки в поисках наркоманов, грабителей и насильников, которых брошенные здания привлекали как свечка мотыльков. В тот раз я в четыре утра патрулировал без напарника, вот как сейчас, и проверял один чердак, где неоднократно происходили тяжкие преступления. Готовый к нападению, стараясь уловить каждый звук, я обходил машинное отделение лифта в поисках незваных гостей, как вдруг раздался громкий щелчок. Не сообразив, что кто-то из жильцов нажал кнопку вызова лифта, я чуть из ботинок от страха не выскочил: в собранном состоянии любой звук кажется в десять раз громче обычного.

Я не супермен, мне тоже бывает страшно, как всем нормальным людям. Если перестану бояться, в тот же день уйду в отставку (и с Работы тоже). Видимо, этот день настанет не скоро: несколько минут спустя я испытал самый сильный страх в своей жизни. Я стоял на пороге кухни, готовясь начать молитву папы Льва XIII, когда холодильник вдруг решил охладить содержимое и включился с громким щелчком, отчего я едва из штанов не выпрыгнул. По-моему, в тот момент я постарел лет на десять. Если бы дьявол умел смеяться, он хохотал бы до икоты — по крайней мере пока я не начал молитву.