Избавтесь от страданий

Преображенский Владимир

ущемление (а стало быть, и раздражение) нерва при каких-то смещениях позвонков, под вывихах в многочисленных суставах (ведь в нашем позвоночнике их более двухсот и в каждом суставе нерв и другие ткани могут ущемиться!). Вторая причина:

биохимические изменения в самой мышце, наступающие вследствие переутомления, переохлаждения, нарушения лимфо- и кровообращения, зашлакованности, инфекции.

Не забуду жесточайший приступ люмбаго, радикулита или остеохондроза (как хотите, так и называйте, дело не в названии, и далее разрешите мне свободно пользоваться этими терминами), который произошел со мной на Чимбулаке после возвращения с тренировки по скоростному спуску, когда я еще был в сборной команде бывшего СССР. Я устал и сел, расслабив спину, на кровать с провисшими пружинами. И все бы обошлось, если бы рядом не плюхнулся тяжелый Леша Фрейдберг. Пружины скрипнули, меня перекосило: и что-то сместилось в пояснице, что-то ущемилось в глубине. Боль адская. Я не мог добраться до своей

постели, в голове мутилось. Тут же меня уложили на чужой, подвели под пружины лыжи, чтобы сетка растягивались меньше. Спас меня Саша Фирсов, будущий хирург, а тогда студент-медик, новокаиновой блокадой (врач сборной команды М. К-в растерялся). После блокады я смог спуститься с Чимбулака, сесть в поезд, добраться до Москвы. Так вот, при сильно расслабленных мышцах поясницы (а мы же, спортсмены, умеем мышцы расслаблять) мой уязвимый позвоночник оказался беззащитным к неожиданным внешним механическим воздействиям (берегитесь этих неожиданностей, когда сильно устанете физически!). Однако оставим пока незаконченными эти размышления и вернемся к приверженцам теории остеохондроза (а их теперь не перечесть!). Чем больше вчитываешься в их труды, тем острее замечаешь их врачебную беспомощность и капитуляцию перед этим массовым заболеванием. Как будто они вас, больного человека, завели в болото и оставили: «Выбирайся сам, а мы пошли!»

В брошюре «Если у вас болит спина»* заслуженный врач России Н. Транквиллитати (а ведь она специалист по спортивной медицине!) уж очень старательно нас оберегает от движений, запрещает то и это. «Противопоказаны прыжки, подскоки, бег… Остеохондроз не совместим с… гантелями, коньками, метанием гранаты. аэробикой», ну и, конечно, с катанием на лыжах с гор. Тут так и хочется спросить: «А дышать можно?» — помните, как спрашивал доктора Медуницу в Цветочном городе один из героев детской книги Николая Носова «Незнайка»?

В статье профессора В. Матова и к.м.н. В. Челнокова»«(опять-таки специалистов по спортивной медицине) лечебная конкретика заменена знакомыми общими рассуждениями, типа: «С остеохондрозом ведут борьбу невропатологи, ортопеды, нейрохирурги, мануальные терапевты, рентгенологи, врачи и методисты по лечебной физкультуре».

Как вели борьбу много лет с моим остеохондрозом в моей районной поликлинике, я хорошо запомнил: выдавали больничный лист, посылали на анализ крови и мочи, на флюорографию (зачем нужна флюорография, подскажите?) — я добросовестно отсиживал с больной спиной очереди по полчаса и часу, а потом врачи в эти анализы и флюорографию не заглядывали, спину мою пальцами не щупали. Но еще сильнее смущает больного человека вольное или невольное стремление большинства врачей, во-первых, вселить в больного безнадежность, а во-вторых, убедить в том, что он слишком поздно обратился за помощью в больницу. Вообще фраза: «А где вы были раньше?» — очень характерна для нашей медицины. Как будто если бы вы пришли вчера, а не сегодня, дело бы в корне изменилось. «По числу жертв остеохондроз, — читаем мы у Матова и.

Челнокова, — превосходит любые стихийные бедствия, отправляя на инвалидность только в нашей стране около 100 тысяч человек ежегодно. Огромных материальных затрат требует лечение 25 миллионов наших сограждан, которые каждый год обращаются в поликлиники. США тратят на лечение ' остеохондроза и выплаты по больничным листам около 30 миллионов долларов в год. В Швеции, где население 8,4 миллиона человек, по причине остеохондроза ежегодно отправляется на инвалидность 13 тысяч. Чем не катастрофа для страны?» И далее: «Исход борьбы с остеохондрозом малоутешителен, потому что ведется она с уже развившейся болезнью, процессом «на ходу», не предупреждая ее, а лишь действуя «во след»… Лечение сформировавшегося остеохондроза — путь в некуда…»

Спора нет, предупреждать (теоретически) болезни надежнее, нежели лечить… Но как быть тем 25 миллионам соотечественников (а среди них и я, и мои единомышленники, и.

Сурен Петросович Богдасаров), которые уже больны остеохондрозом? Смириться? Лечь в кровать и спокойно ожидать конца, коли врачи нам это разрешают? Врач Жолодз и туг стоит особняком. Он верит в лечение иголками. Весь смысл его брошюры: «Приходите ко мне и я вылечу вас!» Жаль только страдающих у нас уж очень много. Миллионы!

А высококлассных иглорефлексотерапевтов — единицы!

МОЯ БОЛЕЗНЬ ОШИБОК НЕ ПРОЩАЕТ

В тот раз я вернулся с Водл-озера и обнаглел — три раза пропустил свою гимнастику. Уж очень много работал физически. Уж очень хорошо себя чувствовал. Грибов была тьма по заброшенным лесным дорогам. Я их сушил на грибосушке. Друзья по путешествию беспрерывно подносили. Иногда и я ходил. Дорога вьется по сосновым гривам, спускается к лесным озерам и болотам. Идешь по ней и расстояния не замечаешь срезаешь одни шляпки, чтобы побольше влезло в сумку. Туда прошел, вроде обобрал, назад идешь — снова торчат из мха маслята, подосиновики, боровички на толстой белой ножке… А каждый гриб — наклон, отличная тренировка поясницы! Брусники тоже было много на гигантских вырубках, вокруг сосновых и еловых пней: ползай на коленках,

собирай, пока не заломит поясницу, а заломило — встань, поупражняйся! О ловле спиннингом я уж не говорю, с байдарки или с берега: гребешь или скачешь по карельским валунам — забрасываешь блесну справа, слева — крутишь позвоночником, массируешь диски, связки и хрящевые поверхности суставов! Дрова для ненасытной грибосушки и вовсе разнообразная работа: рубишь, пилишь, колешь, разжигаешь, нажигаешь угли, сбрасываешь в узенькую яму, навешиваешь над ней ивовые шампуры с проткнутыми грибами, закрываешь сверху бревенчатым накатом, пленкой (если дождь) и снова — за дровами, в чащу, тащишь сухие осины и березы на плече… Поневоле превратишься в Геркулеса от этой беспрерывной круговерти. Я и превратился, обнаглел — решил, что мне «море по колено»: на пароходе и в поезде гимнастику не делал — ощущал приятную истому в мышцах, домой вернулся — снова лень и те же ощущения блаженства. И вдруг, без привычной осторожности, о которой никогда не забываю, — не с прямой спиной и напряженной, а расслабленно, недопустимо, в винтообразном положении поясницы — я плюхаюсь на диван и… чувствую: что-то неловко повернулось в глубине.

Еще не боль, не катастрофа, но уже сигнал — вот-вот сместится и защемит. А у меня осталась целая неделя отпуска. Рюкзаки, палатка снова упакованы. Вечером уходит поезд. Едем с сыном и собакой лайкой в новгородские леса. Она скулит, не уходит от вещей. Должно быть, эти отчаянные мысли отразились на моем лице, потому что жена, которая до упаковывала наши вещи, тоже замерла, спросила:

— Доигрался?.. Как же, бедняга, поедешь, понесешь все это? Может, отказаться?

С трудом я предотвратил нешуточную угрозу по отработанной системе: самомассаж поясницы пальцами и кулаком, вращение тазом в одну сторону, другую, осторожные наклоны туловища вперед-назад, «насос; такие же упражнения головой все это микродозами, раз восемь до поезда и в поезде… Конечно, я еще смазал поясницу жгучей мазью, а свой рюкзак с земли не поднимал — ждал, чтобы мне его подкинул сын, умело, осторожно. И только в лесу, за десять километров от железнодорожной станции, я, скинув с плеч рюкзак, вздохнул свободно!

— Экий дурень. Когда же научусь?

Но почему несколько пропусков гимнастики всего в один, два, три дня у меня неизменно вызывает обострение?

Мой пятый (и частично четвертый) поясничный позвонок спаян в сплошной конгломерат с крестцом и подвздошными костями. Я это знаю, видел на собственных рентгеновских снимках (картина точь-в-точь как при болезни Бехтерева, отсюда и пошел когда-то ошибочный диагноз). При этом состоянии позвоночника наклоны туловища вперед-назад компенсаторно мне помогают выполнять другие позвонки (первый, второй, третий — поясничные и все — грудные). На них, естественно, ложится куда большая нагрузка. Многократно возрастает и угроза смещения позвонков с подвывихами в многочисленных суставах, ущемлениями нервов и сосудов, травмированием дисков, сумок, связок. Потому-то я и остерегаюсь движений под нагрузкой и с полной амплитудой (гимнастики с тяжелыми гантелями, подъема тяжестей). Потому то я и вынужден тщательно тренировать свой мышечный корсет простейшими движениями в достаточном количестве. Мышечный корсет — моя опора. Он держит позвоночник!

И все-таки это опять не объясняет, почему у меня бывают обострения после пропуска гимнастики всего в один, два, три дня. Мышечный корсет за это время ведь не атрофируется! Скорее всего в этом непростом вопросе я бы как следует никогда не разобрался, если бы не занимался прежде исследованием мышечного тонуса у горнолыжников. К работе этой меня подтолкнула интересная загадка. Приедет первоклассный мастер в горы, встанет на слаломные лыжи после перерыва и в первые же дни, пока все ощущения свежи, координация движений у него отличная, он даже может (без тренировки на снегу) выиграть соревнования! А прошло две, три, четыре тренировочных недели — и мастер словно превратился в новичка: сбои и падения на трассе, повороты не выходят… В чем причина?

Чтобы это выяснить, я вел на каждого спортсмена олимпийской сборной бывшего СССР графическое отображение показателей пульса и артериального давления, мышечного тонуса четырехглавых мышц бедра (ведущих в горных лыжах), наблюдений за поведением горнолыжника на склоне. И, когда свел воедино эти данные, у меня дух перехватило (всего я сделал более двух тысяч измерений). О чем же говорили кривые мышечного тонуса (кстати, при полном благополучии показателей сердечно-сосудистой системы)? При выходе на снег у всех без исключения спортсменов бедренные мышцы отлично сокращались и расслаблялись, одновременно великолепно получались повороты. Шел рост технического мастерства, прогресс. А потом, при дальнейшем пребывании в горах на высоте (у кого раньше, у кого позже), мышцы начинали терять способность к расслаблению. Именно расслабление оказалось самым уязвимым. Разница между твердостью мьшщ при сокращении и мягкостью при расслаблении уменьшалась день за днем. В конце концов у некоторых спортсменов четырехглавые мышцы бедра почти совсем потеряли способность к расслаблению. Сокращались и не могли расслабиться их сводила судорога. И это всякий раз совпадало со сбоями на трассе, с потерей мастерства, «глупыми» падениями!