Избранная лирика
Шрифт:
Мне говорят: «Весна... и солнце пышет горном, И пляшет трепака по строчкам Сашка Жаров...»
А я иду, иду и думаю упорно
Про себестоимость советских товаров.
1 Стихи написаны и прочтены на I съезде РКСМ.
Я слышу, мне кричат: «Послушай, что такое?
Весна, - а ты поэт, - а в пятках нет огня...»
А я в ответ молчу. Я за весну спокоен: Придёт и расцветёт
Без меня.
Но знаю:
Иная весна
Есть.
И этой весне
Не расцвесть.
И надобно ей не огня,
А тока.
Каплей весеннего сока,
Сока мускулов и мозга,
Я по асфальтовым стволам городов
Теку
К почкам весенним – к заводам.
Это не гость, не весна бестелая.
Эту весну – я сам делаю!
Ради неё
Я,
Мира властитель жёсткий,
Уголь копаю, выпиливаю доски,
Сам же везу их по рельсам и тракту, Делаю трактор,
Делаю ложки,
Сам у ссыпного пункта стою,
Рыбу ловлю – и каждой рыбёшке, Каждой ложке
Точный веду я хозяйский счёт.
Хочется мне и ещё и ещё
Взять,
Чтобы спрятать
В жадном заводском младенческом зеве.
Запад и юг!
Восток и север!
Соки, все соки у вас я возьму!
Это не гость, не весна бестелая, Эту весну – я сам делаю!
.....................................
Но почему, почему
Этому зелень,
Этому радость – любовное зелье, Мне же –
Лишний вагон – муки веселье?
Кто-то боится за девичьи губы, А я – за дымящие трубы...
Всё потому, потому, потому лишь: В жизни все думы мои потонули!
Всё потому, что я сам врос
В рост
Почки моей весенней.
Жизнь мне была ведь не сенью –
Опорой.
Эй, вы, которые!
Знаете ли вы,
Как пахнет жизнь?
Ах, как пахнет жизнь,
Как пахнет жизнь вкусно!
А кому-то грустно,
У кого-то сердце течёт
Растаявшей ледышкой с окон...
А я весенним соком,
Соком мускулов и мозга,
Теку
По асфальтовым стволам городов
К заводам.
...........................................
Так пусть кричат враги, что сердцем сухи мы.
И пусть не назовут меня они
Поэтом.
Всё равно:
Дни,
В белом ли фартуке зимы
Или в зелёной прозодежде лета, Надо заставить
Работать на нас.
Будут!
– Заставлю! –
Работать на нас.
Вот почему сейчас,
Хоть солнце пышет горном
И пляшет трепака по строчкам Сашка Жаров, Я, солнечный, иду и думаю упорно
Про себестоимость
Советских товаров.
О знамени и поросёнке
1
В те годы он слесарем работал, Милый друг, Федотка Ходунов.
Описать хотел бы я Федота,
Но боюсь – не хватит ярких слов.
Вы таких, наверно, не видали!
Не видали этакой красы!
В холода
Он надевал сандальи,
А с весны
Всегда ходил босым.
Брюки... Нет, не брюки на Федоте!
(Брюки брал он только напрокат!) Он влачил нелепые лохмотья,
Как листву деревья
В листопад.
Был Федот
Чудовищно высоким,
Но худым... не толще костыля,
Он носил
С иголки новый смокинг,
Под которым
Не было белья!
Что сказать! Кр-расивая фигура!
Нам теперь таких не отыскать!
Но зато его не знал я хмурым,
Он не знал, как выглядит тоска.
Смокинг был не раз перелицован, А Федот, расцветший за станком, Вместе с другом Колькой Курлецовым
Вёл вперёд ячейку и райком.
Вот друзья! Всегда ходили вместе...
Кой-когда носили мне стишки...
.................................
Пробил час. Федота из предместий
Вдаль увлёк
Войны гигантский шкив.
Те года гремели и звенели.
Помню я: среди стальных колонн
Смокинг шёл под серою шинелью
На вокзал, к теплушке, в эшелон.
Рядом с ним, весёлым, яснолицым, Провожая братьев и отцов,
Знамя нёс, оставленный в столице
Курлецов.
2
Есть у дней тяжёлая походка,
А года
Ползут исподтишка...
То, что жив обшарпанный Федотка, Я узнал случайно по стишкам
И подумал: «Вот ведь поросёнок!
Не зайдёт...»
Вдруг – настежь дверь,
И вот
Вместе с Колькой собственной персоной
Забежал хохочущий Федот.
Был Федот в ботинках... и – в калошах!..
(Видно, смокинг ветром унесло!)
– Ах, родимый! Ах ты, мой хороший! –
Понеслись потоки нежных слов.
Сел Федот и положил на столик
Трубкой свёрнутый огромнейший плакат.
– Я в селе... чайку бы выпить, что ли?
Секретарь... избач... и «адвокат»!
Я ль пишу?.. Конечно!.. И выходит!
Даже были где-то две статьи... –
Счастлив день, который к нам приводит
Тех, кто шёл с тобою по пути.
...Хохотал, показывая дёсны.
Три часа растаяли дымком.
Плыли вновь над нами те же вёсны, Клуб гудел, и заседал райком...
Позабыли мы про Курлецова,
Что сидел в углу вдали от нас.
Три часа не молвил он ни слова, Не сводя с Федота злобных глаз.