Избранник. Трилогия
Шрифт:
А на следующий день новоиспеченный майор Долгих получил личные документы и приказ срочно отправиться на планету Угловка, носящую в народе прозвище Кресты. И не удивился этому.
Кто ж удивляется, если вектор развития событий устремляется в ту сторону, куда ты и добивался! Так что в колонну по одному, господа «росомахи»! И не будем травить вакуум!
Глава двенадцатая
На следующее утро, явившись в министерство, Толстой сказал Охлябинину (тот всегда появлялся
– Утренний доклад отложим на четверть часа.
Обычно рабочий день министра начинался с доклада о конкретных задачах предстоящих рабочих часов: встречах, звонках, требующих срочного ответа письмах. Но сегодня день был необычный, и начинать его требовалось иначе.
Через четверть часа, потраченные министром на то, чтобы еще раз поразмыслить над задуманным, заместитель появился в кабинете.
– Можно, Василий Илларионович?
Толстой очнулся от размышлений:
– Да! Заходи, Иван Мстиславович. Присаживайся.
Заместитель привычно устроился в кресле для посетителей.
– Давай, что там у тебя?
Охлябинин принялся перечислять требующие немедленного вмешательства министра вопросы.
Когда он закончил, Толстой сказал:
– Я понял… Подожди!
Собравшийся покинуть кабинет шефа заместитель вернулся в кресло.
– Позавчера, как ты знаешь, меня вызывал к себе государь, – продолжил Толстой. – Ему пришло анонимное письмо. В письме говорится, что у императора появился незаконнорожденный наследник. Вернее, там сказано: «имеется незаконнорожденный наследник».
Заместитель смотрел на шефа, не мигая. Ни один мускул на его лице не дрогнул.
Но это ни о чем не говорило – он всегда так выслушивал указания министра.
– Могу я ознакомиться с письмом?
– Разумеется, – сказал Василий Илларионович. – Я переправлю его на твой комп… Как я уже сказал, письмо анонимное. И наша с тобой главная задача – выяснить, кто его прислал. Архисрочная, прямо скажем, задача.
– Так точно! Выяснить. – Физиономия графа Охлябинина сделалась выжидающей. – И?…
– И пока больше ничего. – Толстой хлопнул ладонью по крышке стола, словно ставя точку. – Только выяснить, кто адресант! Больше ничего!.. Задача понятна?
– Так точно, господин министр. – Заместитель пошевелил в воздухе пальцами. – Правильно ли я понимаю, что к выполнению этой задачи должен быть привлечен самый минимум работников министерства?
До него, как всегда, дошло очень быстро. Хотя главное, конечно, не дошло.
Да и ладно! Было бы хуже, кабы получилось иначе.
– Совершенно правильно понимаешь! Правильнее всего, конечно, если бы об этом письме вообще знали только мы с тобой. Но… Если станешь привлекать кого-нибудь из подчиненных, с содержанием письма этот человек не должен знакомиться ни в коем случае. Думаю, ты представляешь себе всю серьезность доведенной до государя информации. Тут могут быть далеко идущие последствия. И нам следует разобраться, правда содержится в письме или нет.
Заместитель кивнул, встал и покинул кабинет. А министр еще раз просмотрел подготовленный графом Охлябининым список срочных дел и опять углубился в размышления.
Однако надолго раздуматься заместитель ему не позволил. Снова появился в кабинете шефа:
– Василий Илларионович! Сразу после вас к государю-императору был вызван граф Кушелев-Безбородко.
Это известие меняло многое. Даже очень многое! Даже очень-очень-очень многое…
– Почему ты мне не сообщил в тот же день, Иван Мстиславович?
Граф Охлябинин виновато развел руками:
– Информация о его вызове на высочайшую встречу пришла только-только.
– Хорошо, ступай!
И Толстой снова погрузился в размышления.
Глава тринадцатая
Весь день Василий Илларионович занимался повседневными делами, не возвращаясь к порученному государем делу. Он ждал. И дождался.
Реакция наступила уже к вечеру.
В шесть часов он не получил контрольного сообщения от агента из штаба РОСОГБАК. И снова задумался.
Тому могли быть два объяснения.
Либо агент не получил его задание, – хотя как это могло произойти, совершенно непонятно, – либо агента «вывели за скобки». Второе возможно только в одном случае – агент раскрылся. Или был сдан.
Ладно, подождем до следующего срока контрольного сообщения. А он наступит только утром.
В семь в кабинет вошел граф Охлябинин. Заместитель выглядел привычно спокойным, но Толстой сразу почувствовал, что за спокойствием этим скрывается доказательство правильности сделанных им выводов.
– Василий Илларионович! Можем мы поговорить?
– Заходи, Иван Мстиславович! Нашел адресанта?
– Да. Именно об этом я и намерен сообщить.
Охлябинин, изменив обычному порядку, угнездился на стуле.
– Слушаю тебя. – Граф Толстой вдруг почувствовал, что предстоящий разговор будет носить судьбоносный характер.
Через полчаса он в этом убедился.
Против императора Владислава Второго и в самом деле существовал заговор, причем заговор обширный, пронизывающий все слои имперской военной и административной элиты. Недовольство политикой императора оказалось слишком велико, чтобы можно было снять его какими-то уступками.
Нет, министру имперской безопасности сразу стало ясно – под существующий режим заложена такая бомба, которая неизбежно взорвется. На государственную машину накатывается волна, которую не остановишь. Она должна прокатиться по стране и либо погаснуть, либо смести на своем пути всех, кто станет поперек. Причем наиболее вероятным выглядел именно второй вектор развития событий – это было совершенно ясно министру, с его обширным политическим опытом и хорошо развитым чутьем.