Избранник
Шрифт:
— Вы спросите у моей матери. Я был на Аудиенции у Наместницы вместе с матерью. Ее зовут Ори. Позовите ее и спросите… — а потом, чуть замявшись, добавил: — Она замечательная женщина, Старшая Служительница и тоже достойна встречи с Повелительницей.
— Боюсь, это невозможно, — вздохнул Ванэк.
— Почему? — удивился Ларо.
На мгновение мальчику даже показалось, что он все еще спит и этот странный старик, хижина, Хозяин, который лечит людей, — все это продолжение того странного сна про странных существ. Однако деваться было некуда, нужно было досмотреть сон до конца,
— Так почему бы вам не спросить об этом у моей матери? — повторил Ларо.
Ванэк тяжело вздохнул:
— Она мертва. Она погибла, когда вы вернулись в деревню после Аудиенции… Тирб сказал, что я могу расспросить тебя. Ты должен рассказать мне, а потом и Повелительнице о тех, кто уничтожил твою мать, отца, всех твоих родных и близких, а также всех Хозяев, живших в вашей деревне и во «дворце».
В один миг мир перевернулся! Ларо вспомнил все случившееся с ним до мельчайших подробностей: боль от ментальных ударов, чудовище, убившее его мать, улицу, усеянную трупами… Неужели все это случилось на самом деле? А если и так, то почему он равнодушно вспоминает об этом?
Однако какие-то чувства все же отразились на его лице, потому что Ванэк некоторое время молчал, а потом с сочувствием спросил:
— Вспомнил? Ларо кивнул: — Да.
— Хорошо. Ты пока лежи, набирайся сил и постарайся припомнить все подробности. Когда захочешь поесть, Илор накормит тебя, а завтра утром мы с Тирбом зайдем к тебе. Он осмотрит твою ногу, а потом ты расскажешь нам, что случилось.
Сказав это, старик поднялся и неспешной походкой, как человек, знающий себе цену, покинул комнату.
Ларо не хотелось ни есть, ни спать. Вместо этого он погрузился в размышления — занятие, прежде ему несвойственное. Нет, он и раньше порой мечтал о чем-то, строил какие-то планы, но это были иные мысли: едва зародившись, они сразу же ускользали, словно вода, просачивающаяся меж пальцев. Теперь же, лежа во тьме в незнакомой хижине, он в первую очередь попытался восстановить в памяти недавние события. Крепость памяти покорно сдалась на милость победителя, и Ларо во всех подробностях вспомнил происшедшее в день праздника, до того самого момента, как жукоглазые заговорили с ним. И что удивительно: если раньше смерть Хозяев вызывала в душе Ларо чувство невосполнимой утраты, то теперь он рассматривал ее отрешенно, как бы со стороны. То же самое относилось и к гибели матери. Молодой пытливый ум Ларо сразу отметил эту разницу в восприятии, но мальчик приписал это болезни.
На рассвете в хижину заглянул юноша, которого Ванэк назвал Илором. Ларо попросил у него напиться, и, когда тот принес деревянный ковш, полный ледяной воды, Ларо наконец-то смог хорошенько рассмотреть слугу. Илор казался на пять-шесть лет старше Ларо — именно этот возраст больше всего предпочитают женщины, когда выбирают себе мужчин. «Но не скоро найдется та, которая пригласит его в свою постель», — решил Ларо, глядя на вытянутое, печальное лицо юноши, изуродованное оспой.
Илор предложил Ларо завтрак, но тот отказался, есть ему по-прежнему не хотелось. Он с нетерпением
Чуть позже, когда окончательно рассвело, появились Ванэк и Тирб.
— Ну, как ты себя теперь чувствуешь, Ларо?
— Лучше. Мальчик приподнялся, потянувшись навстречу старику, но, видя, что тот держится достаточно холодно, откинулся на подушку.
Ванэк в этот раз уселся в ногах мальчика, в то время как паук занял место у изголовья. То, как основательно устраивался старик, подсказало Ларо, что разговор будет долгим. Вот мальчик почувствовал, как его разума осторожно коснулась ментальная аура Хозяина. Ларо сразу расслабился, сердце переполнилось приятными ощущениями.
— Ты хорошо спал? — продолжал расспросы старик.
Ларо покачал головой:
— Я все вспоминал…
— Тогда я хотел бы, чтобы ты подробно нам обо всем рассказал. И пожалуйста, не торопись, вспомни все, до мельчайших деталей. Не спеши, попытайся представить себе все, что ты видел, сцену за сценой.
Хозяин хранил молчание.
— Я не знаю, с чего начать… — вздохнул мальчик.
— Начни с того, что ты делал утром в тот день.
— В какой день?
— Тебя подобрали на следующий день после летнего праздника… Впрочем, это неважно. Расскажи о последних событиях, которые ты помнишь.
Ларо замялся. Он знал, что, даже если ничего не скажет вслух, Хозяин прочтет его мысли. И тогда он обидится. Может, даже разозлится, потому что Хозяева привыкли, чтобы их обожали. Они терпеть не могли, если кто-то относился к ним с пренебрежением.
Видя, что мальчик чем-то смущен, Ванэк подбодрил его:
— Ты не бойся. Рассказывай все, как есть. Мы должны знать правду.
«Можешь не бояться моего гнева», — неожиданно раздалось в голове у Ларо. Это наконец заговорил Тирб. И тут Ларо удивился еще больше. Раньше голоса пауков казались ему приятными, завораживающими, ласковыми, голос же Тирба звучал отвратительно скрипуче, словно он говорил, набрав в рот камней.
— Хорошо, — еле слышно пробормотал Ларо. — Этот праздник должен был оказаться величайшим днем в моей жизни. В то утро меня разбудил брат… — Ларо говорил и говорил. Однако Аудиенция, какими бы эпитетами он ее ни награждал, теперь не казалась Ларо столь замечательным событием. И почему он так стремился увидеть Наместницу — эту уродливую старую паучиху? Сколько Ларо ни пытался, он так и не смог заставить себя возродить хотя бы отголоски того благоговения, что владело им раньше.
Но вот опасная часть рассказа осталась позади, а Тирб, слава Богу, не сделал ему ни одного замечания. Ларо вздохнул с облегчением. Теперь, когда мальчик стал рассказывать о возвращении в деревню и первом ментальном ударе, настигшем его на дороге, он говорил намного свободнее.
Когда же он дошел до того места, когда, придя в себя, поднялся с земли, Тирб неожиданно остановил его.
— Скажи, ты не почувствовал тогда что-то странное?
— Нет, пожалуй. Ларо пожал плечами. А что, я должен был что-то почувствовать?