Избранники Смерти
Шрифт:
Глава 12
…горели надеждой. Эльжбета с распущенными по плечам волосами сидела на постели, позволяя няньке расчесывать прядь за прядью, пока ворожея колдует над заметно округлившимся животом.
– Не вижу, – рассерженно пробормотала Надзея. – Что вы обе наделали своим непутевым колдовством? Не вижу младенца.
– Не забывайся, ведьма, – скривив губки, бросила Эльжбета. Надежда в ее глазах сменилась гневом. – Значит, ты не можешь заговорить ребенка? Значит, взяв первенца на руки, Владислав не умрет?
Надзея отрицательно покачала головой.
– Зачем
Подобралась, чтобы отплатить за своего. Жаль, через охранные заклятья князя к младенцу не пробиться. Не начудила бы Эльжбета, не стал бы Владислав накладывать такую глухую защиту на сына. Теперь и сам не может к нему пробиться колдовством, в неведении живет, все ли ладно, да только и таким, как Надзея, до наследника не достать. А как хорошо было бы, если б умерли в одночасье и отец, и сын, прикоснувшись друг к другу. Что ж, пусть будет только отец.
– Что ты уставилась на меня, ворона? Не приведи Землица, приснишься с этакой рожей! – Эльжбета выпятила губу, свела гневно брови, отчего превратилась в совершенную дурнушку.
– Землицын круг ты для младенчика уже приготовила, матушка? – терпеливо спросила Надзея, стараясь не глядеть на обезображенное гневом лицо княгини.
– Вот еще. Пусть отец Землице посвятит.
– Если приготовила, я могу… обратиться к моим покровителям, чтобы, коснувшись круга, князь Владислав… перестал существовать.
Эльжбета отвернулась. Безмолвно и отрешенно наблюдавшая за дочерью Агата вынула из-за ворота круглый земной знак на светлом гайтане, сняла, протянула ведьме.
– Бери мой. Только поклянись, что ребенку он не повредит. Радугой поклянись.
Надзея прищурилась.
– Клянусь, – проговорила она наконец, принимая круг. Поклонилась и, не прощаясь, вышла прочь.
Обойдутся без здравия и благоденствия, проклятые бабы. Разве только Агата немного нравилась Надзее. Хоть и скверная баба, упрямая и злая, как гусыня, а за детей своих кого угодно насмерть заклюет. Надзея сама была такой, пока было, за кого клевать. Пока не отнял Владислав единственного сына. Хорош был Марек – силен, красив, девки с него глаз не сводили. Книжник на диво. Всего-то и сделал, что взял девчонку против воли. Все ж знают, что девки только для виду ревут да отказываются.
Да не простую девку снасильничал, а чернянку. Она и пришла ко князю реветь. Не успел Марек за ворота Черны выехать – изловили. За насилие сам Владислав Радомирович его клеймил. Прижег лоб раскаленным земным кругом.
И толку-то стало, что книжник. С клеймом кто в услужение возьмет? Запил Марек и, как ни пыталась мать остановить, вовсе спился, разум пропил, подписался в услужение к трактирщику. А тот, проклятый, к тому же Чернцу на полный герб его продал, как безумного.
Не знала Надзея. Пошла, чтобы клеймо проклятое свести, в обучение и услужение к небовой ведьме, сама ею стала. Да только поздно. Приломала топь на башне Марека. Насмерть.
Как хотелось Надзее отомстить Чернцу за сына сыном, да только права Агата, не отвечает за отца младенец. Это только дура Эльжбета, что кукушка, материнского чувства не знает, а всякая нормальная баба, Землице ли молится или к небу голову поднимает, а все дитя любит и жалеет.
Надзея долго блуждала по лесу, отыскивая подходящую поляну, пока наконец не приметила того, что искала – большой ведьмин круг из белых, похожих на маленькие облачка грибов. Она остановилась в центре и, подняв на вытянутой руке зажатый в пальцах знак Земли, зашептала быстро и горячо:
– Кого, как не тебя, просить о помощи мне, Владыка грозный, Царь предвечный! Все видны мы тебе, рабы твои, не твоей ли высоты убоявшись, к земле пригибаемся. Не от твоего ли семени понесла Земля и выпустила из чрева своего истиннорожденных магов. Ты, Небо, все видишь, все знаешь, поделись со мной своей неизбывной силой. Дай мне молнии и громы твои, черные ливни, смерчи сизые, вложи их в руку мою, чтобы, как ты караешь огнем небесным, могла я покарать погубителя дитяти моего. Как роняет всесильный ветер могучие деревья, так ты урони его к ногам моим, чтобы могла я нанести удар. Призываю помощь твою, Владыка грозный, высокий, многоликий, податель ветров и радуг, тучегонитель, отец ливней…
Чистое голубое небо помрачнело, небольшое белоснежное облако над лесом начало густеть, наливаясь тяжелой чернотой. Дождь хлынул внезапно, словно над головой ведьмы перевернули ведро ледяной воды. Она мгновенно промокла до костей, но, выстукивая зубами дробь, продолжала бормотать, протягивая к небу золотой кружок.
Яркая вспышка едва не ослепила ее. Скользнув между деревьями, тонкая огненная нить протянулась от темного облака к зажатому в руке ведьмы кружку металла. Небесный огонь обвил золотой знак, раскалил его так, что Надзея взвыла от боли в пальцах. Капли дождя шипели, разбиваясь о раскаленный амулет. Словно спасаясь от воды, огненная змейка юркнула в металл, продолжая светиться из его глубины, а после и вовсе затихла, смирив до времени свой небесный нрав.
Дождь иссяк. Трясущаяся от холода, обессиленная Надзея спрятала золотой кружок за пазуху и, в последний раз прошептав хвалу своему покровителю и его радугам, побрела прочь. Грибы подросли от колдовского дождя и теперь белели без прежней робости, с каким-то дерзким вызовом. Надзея попыталась перешагнуть через них, оступилась и, поскользнувшись, повалилась навзничь. Ветер прошелестел в листве, словно смеясь над неуклюжей жрицей, сбросил ей в лицо град тяжелых капель.
Надзея сдержала злые слезы.
Теперь осталось затаиться рядом с Чернцем, заставить Эльжбету без бед выносить наследника и дождаться нужного часа…
Глава 13
…когда скатится за край леса красным яблоком усталое солнце ранней осени, еще дышащее жаром, словно натопленная печь, но уже ленивое, медленное, с усилием вползающее на небосклон много ниже прежнего и собирающееся на покой задолго до того, как уйдут с гулянья последние певуны.
Бяличи гуляли долго. Пели по дворам и на площади, славили нового князя, на день позволив себе забыть о том, что по-прежнему висит над Бялым тень чернского душегуба, что молодой князь их – бессильный калека.