Избранники
Шрифт:
И тут «Mеч» его удивил. Он медленно положил оружие перед собой, взял в руки большой камень, валявшийся под ногами, поднял его над головой и… с силой обрушил на себя. Потом ещё и ещё раз, при полном молчании зрителей. Когда защита на нём рассыпалась, он отбросил камень, взял меч, изготовился для атаки и яростно закричал: совсем молодой, смуглолицый, с горящими глазами. Завопила, не помня себя от возбуждения, толпа; одобрительный рык вырвался и из горла Свана. «Спокойно, только не заводись, не заводись… А парень-то молодец!»
Они сшиблись в центре ристалища: один жаждущий славы, другой покоя. Сван раскручивал маятник, уклонялся, совершал кувырки, внимательно следя при этом, чтобы ни один из двух металлических
Толпа неистово болела за нового кумира, который бешено вертел клинком, наседая на Свана. Тот уклонился от рассёкшего воздух удара, подался было вперёд и… поскользнулся. Меч устремился в открытую плоть. И тут Сван почувствовал, как его рука против воли, сама устремилась в быстрое упреждающее движение, а тело разворачивается, уберегаясь от стали. «Нет!!!» Цепь обвила шею юноши, и Сван услышал хруст. Всё было кончено. Он стоял, как всегда, над поверженным врагом, и орошал его своей кровью из вспоротой, но не пронзённой груди. Короткая тишина сменилась воем и улюлюканьем, а потом и скандированием: «Сван, Сван, Великий Сван!» Меч валялся у него под ногами. «Закончить, что ли, всё самому? Не так красиво, в живот, но… закончить?» Он знал, что не сможет этого сделать. Меч должна направлять другая рука.
А ему зачем-то надо было жить.
Глава 8. Натали
… Она открыла глаза. Освещение было каким-то мертвенно-синим, неживым. «Где я?» Всплыло видение кроваво-розовой Земли. Натали застонала. «Я отключилась. А потом? Ребёнок…» Она прислушалась к себе, провела руками по животу. Кажется, всё в порядке. В порядке? Да она даже не знает толком, когда будет рожать, после всех этих пертурбаций. Может быть, прямо сейчас.
Комбинезон на ней был тот же, с корабля, но рядом с ложем она увидела другой, простой и изящный, наверняка немыслимо удобный. В помещении не было ничего лишнего: экран, кресло, место для отдыха. Но вот этот свет… Она потёрла глаза: нет, всё осталось по-прежнему. Неприятно вспыхнуло на стене: «Душ». Почему ей всё не нравится? Она больна? Нет, скорее она чувствовала себя усталой, очень-очень усталой… Она поднялась, расстегнула комбинезон, переступила через него. Конечно, её видят. Ну и пусть. И шагнула в расступившуюся панель.
После расслабляющего душа, сгладившего пульсации в висках, Натали влезла было в новую одежду, казавшуюся продолжением кожи, но передумала и облачилась в прежнюю. «Так спокойнее». Легла. Сколько прошло времени с её пробуждения? Пора бы уже начать задавать кому-нибудь вопросы… И отвечать. Конечно, отвечать. А потом её напичкают дрянью, подключат к проводам и устроят проверку. И припадочный экстрасенс будет заглядывать ей в глаза и что-то там видеть, недоступное ей самой. А может, ничего такого и не понадобится, и обследование отсталой неврастенички давно уже идёт полным ходом. Ну и ладно. Есть шанс узнать о себе что-то новое.
Из стены вырос столик со снедью. Она лениво повернула голову, изучила содержимое. Так, два варианта: земной и «как купол прописал». Решила поесть, взяла пакет, провела над ним рукой. Он раскрылся, источая мясной аромат. Она жевала, запивала чем-то терпким и думала: «Чёрт, совсем не получаю удовольствия от земной еды… Сволочи». В сердцах надкусила бирюзовое яйцо, проглотила. «Les Salauds».
Села в кресло, включила экран. Поплыло трёхмерное изображение. Ага, новости. Она немного оживилась. Ну-ка, ну-ка… Подключила функцию непосредственного присутствия и тут же убрала – до того стало жутко. Дальше смотрела со стороны: как гвардия жестоко избивает пойманную на месте преступления женщину – убийцу половинки; как выносят приговор слетевшему с катушек насильнику – и тут же выдают его орущей невменяемой толпе, жаждущей садистских развлечений, со смаком показываются подробности; подоспел и репортаж с открытия нового центра реабилитации для «потеряшек», рекламируются самые последние методы лечения – вплоть до смены пола; установлен новый возрастной рекорд перехода…
Она выключила экран, запрокинула голову и попыталась уйти в себя настолько, чтобы мысли стали однородной невозмущённой массой. Не получалось. Потом вдруг осознала, что в помещении есть кто-то ещё.
Это был мужчина, с приятным моложавым лицом и уверенным холодным взглядом, как-то вычурно одетый: наплечники, выпуклость в области мошонки… «Модно, что ли, так теперь?» К её удивлению, заговорил на старофранцузском:
– Добрый день, мадам! Меня зовут Ульви. Как вы себя чувствуете?
Она мерила его взглядом сверху вниз и обратно, пока не решила, что он ей определённо не нравится. Ответила вопросом на вопрос:
– Я на Земле?
Утвердительный кивок. Улыбочка, нагловато-сдержанная:
– Вам что-нибудь ещё нужно?
– Да, – не церемонясь, выпалила она. – Поскорее убраться из-под ареста.
Ульви покачал головой:
– Вам надо запастись терпением. Нуль-траспортировка в вашем состоянии… Вы должны подвергнуться тщательному обследованию.
– Понятно. – «Не молчать, не молчать…» – Но родных-то я могу увидеть? Хотя бы тётку.
– Для неё вы по-прежнему находитесь в космосе, в колонии. Как и для всех остальных, впрочем. Постарайтесь это понять и не задавать лишних вопросов.
Натали начала злиться.
– Но хоть с кем-то мне можно будет общаться, кроме вас?
– С кем же, позвольте полюбопытствовать?
– Ну… хотя бы с Максом… или Грегори.
Последнее имя она произнесла после легкой заминки.
Ульви произнёс бесстрастно:
– Макс скоро получит разрешение на выход. Грегори ожидает новое… э… задание. Поверьте, им не до вас.
И, видя, что она готова взорваться, быстро продолжил:
– Натали, мы ни в чём вас не обвиняем. Вы многого не знали и действовали… э-э-э… по обстоятельствам. А теперь просто доверьтесь нам.
«Не знала… А что я знаю теперь? И что знают эти самые они? И – главное – чего они не знают?»
Спросила устало:
– А вы, собственно, кто?
– Мы – стражи, – отчеканил Ульви. – Стражи нового порядка. И хватит вопросов. Отдыхайте. Скоро вы нам понадобитесь.
Он церемонно поклонился и вышел.
Натали легла. Свет перед глазами стал ещё более тягостным, он отливал уже какой-то зелёной мутью. И в этом призрачном тумане она ощутила себя совсем голой и беспомощной.
«Стражи. Нового. Порядка».
Сволочи.
И заплакала, свернувшись калачиком и обхватив живот руками, подвывая от невыносимой тоски, рвущейся наружу…
Глава 9. Белла
Мозг больше не играл ни на чьей стороне, он стал нейтральной территорией, на которой иногда проявлялись образы, вызванные противостоянием двух непримиримых сил. Особенно ярким было видение некоей светлой субстанции, заточённой в серо-розовый кокон, от которого во все стороны тянулись пульсирующие нити. Время от времени субстанция вздыбливалась, мириадами искр хлеща кокон, и тогда она просила прощения: у кого, за что? – она не знала, но просила истово. Тогда пульсации становились напряжённее, злее, субстанция успокаивалась и понимала, что только так и должно быть на самом деле, что никакое возмущение не нужно и просто бессмысленно.