Избранное дитя, или Любовь всей ее жизни (Привилегированное дитя)
Шрифт:
— Я знаю, — повторил он своим полным обаяния голосом. — Я прошу у тебя прощения, Джулия. И клянусь, что никогда больше не обижу тебя! — С этими словами он опустился на колени. — Видишь, я на коленях умоляю тебя простить меня.
Я заколебалась. Боль от ударов стала проходить, и вид страдающего Ричарда был непереносим для меня.
— Скажи, что ты простила меня, — прошептал он, протягивая ко мне руки.
— Нет, — упрямо ответила я. — Ты был ужасно жесток, Ричард, ведь я же ничего плохого тебе не сделала, только села на твою лошадь.
Он помолчал минутку,
— Настоящие леди должны прощать, когда перед ними извиняются, — наконец выпалил он. — Я же сказал, что я сожалею. И я действительно сожалею. И прошу у тебя прощения.
Долгие уроки моей мамы, объяснения бабушки, весь мир, в котором мы жили, и мое собственное любящее сердце смягчили мою обиду.
— Ох, Ричард, ладно.
И слезы без всякой причины снова хлынули из моих глаз. Он ласково обнял меня и стал вытирать их своим носовым платком.
Потом мы долго сидели в молчании, пока первые звезды не показались на небе.
— Я не люблю, когда другие трогают мои вещи, — тихо и примирительно заговорил Ричард.
— Я знаю. — Этими словами я полностью приняла вину на себя. — И обещаю никогда больше не прикасаться к Шехеразаде.
Я могла бы пообещать и больше, но тонкий серп месяца выглянул из-за тучки и заглянул мне в глаза. Мне послышался тот странный поющий звук, который я всегда принимала за музыку сердца Вайдекра. Эта ночь не казалась мне мирной и покойной, она была какой-то зловещей. Свет луны словно предупреждал меня о том, что любовь Ричарда к своей собственности заходит слишком далеко и я не должна так охотно уступать ему.
Но странный момент прошел, и снова я сидела на сеновале с товарищем моих детских игр.
— Мастер Ричард не любит, когда трогают его лошадь, не правда ли? — с любопытством спросил Денч.
— Не любит, — ответила я, отрываясь от дум.
Я больше никогда не подходила к Шехеразаде, и Ричард забыл свой гнев. Впрочем, последние дни я мало видела его.
— Собака на сене, — пробормотал себе под нос Денч. — Я считаю, что вы и без всякой учебы научитесь скакать верхом, мисс Джулия. В конце концов, вы ведь прирожденная Лейси.
— Нет, — твердо сказала я и выпрямилась. — Я не стану учиться скакать верхом, пока не вырасту, Денч.
— Ну и ладно, — услышав упрек в моем голосе, спокойно согласился он.
Мы въезжали в великий покой вайдекрского леса.
— Хотите подержать поводья? — предложил он мне.
— О, еще бы! — с жаром согласилась я.
Джем иногда позволял мне править нашей старой двуколкой, но сейчас впервые мне довелось держать поводья великолепной лошади Хаверингов.
— Берите, — великодушно разрешил Денч и стал следить, как мои маленькие руки бережно взялись за поводья, словно это были дорогие ленты. — Умелые руки, — одобрительно пробормотал он. — У вас руки как у миссис Беатрис.
Я кивнула, едва слыша его. Солнечный свет скользил по моему лицу, ветер, ласковый, как пение птиц, дул мне навстречу. Целая стая скворцов на все лады распевала над нами в ветвях деревьев, а за лесом на заброшенном поле
— Мы могли бы не ехать прямо домой, — предложил Денч, глядя на мое счастливое лицо. — Давайте объедем вокруг мельницы и вернемся домой через деревню.
Я заколебалась, потому что все еще помнила историю о том, как забирали детей. Но в конце концов, Ричард ходил через деревню к викарию на уроки, и мама никогда не запрещала мне там бывать.
— Хорошо, — согласилась я.
И мы свернули на деревенскую улицу, проехав мимо заржавленных, всегда открытых ворот Вайдекра. Деревенская улица была пуста, лишь несколько бледных лиц виднелись сквозь закрытые окна. Денч кивнул сапожнику и кузнецу, они помахали в ответ, и мы свернули на поросшую травой дорогу, которая вела к общественной земле. Неподвижно замерло в воде мельничное колесо, на нем повисла давно высохшая травинка.
— Можно пустить лошадь галопом, если вы хотите, — снова сказал Денч.
И, совсем ни о чем не тревожась, я ослабила поводья и почувствовала, как коляска поехала быстрее и стук копыт по земле участился.
— Нравится?
— О да! — прокричала я, перекрывая стук копыт, и лошадь, словно поняв мой восторг, понеслась во весь опор.
— Тпру! — неожиданно тревожно закричал Денч и выхватил у меня поводья.
От неожиданности я чуть не упала со своего сиденья, но он успел подхватить меня и водворить обратно.
«Что?..» — хотела спросить я, но, проследив за его взглядом, увидела стоящую невдалеке Шехеразаду, без седока, с болтающимися поводьями. Увидев коляску, она вскинула голову и поскакала к нам.
— Черт побери! — негромко произнес Денч. — Где же этот криворукий?
Шехеразада подошла поближе. Я выскочила из коляски и подхватила волочащиеся по земле поводья.
— Ричард! — прокричала я в сторону леса. — Ричард, где ты?
Никакого ответа. Только тревожно вскрикнула сойка да дятел вспорхнул с дерева и полетел прочь.
Я вопросительно оглянулась на Денча, его лицо было озабоченным.
— Криворукий, — опять пробормотал он и стал осматривать Шехеразаду. — С ней все в порядке. Он, видно, просто упал. А где он обычно катался?
— Не знаю, — беспомощно пожала я плечами. — На общественной земле, среди холмов. В лесу. Везде.
— Значит, и искать придется везде, — хмуро ответил Денч и оглянулся на покрытый пурпурным вереском простор общественной земли. — Мастер Ричард вполне мог отправиться домой, — продолжил он более спокойно. — Поднялся после падения и пошел.
Затем его лицо опять омрачилось, и он, подойдя к лошади, стал выпрягать ее из коляски.
— Дайте-ка, — коротко попросил он и взял у меня из рук поводья Шехеразады, поправил на ней седло и, оценивающе взглянув на меня, принялся укорачивать стремена. — Вам придется скакать на ней домой. По дороге загляните на мельницу и, если там есть кто, скажите им, что Ричард упал с лошади и надо отправляться на поиски. Затем скачите к кузнецу Неду, он сам поймет, что надо делать. А я коротким путем доберусь до Дауэр-хауса, узнаю, не вернулся ли ваш кузен домой.