Шрифт:
Украшаю одиночество вином, благодарным друзьям и недругам, скуке и веселью, – и всем хорошо, и есть что добавить в мой стакан.
Господи, умереть бы до страха перед смертью.
У судьбы не выиграешь, в рукаве ее полно тузов против моей шестерки.
Мое либидо. Эта свинья подрывает корни моих моральных устоев, какими бы дубовыми они не были.
Судьбу отблагодарить невозможно, но я полон благодарности стакану, еще сохраняющему запах ее доброго вина.
Душа злоупотребляет добротой. Я не успеваю
Добро не злопамятно, врагу отдаст последнюю надежду, но кого теперь утешишь надеждой, готовой умереть не иначе как после тебя.
Удача – подметный случай, за спиной судьбы.
Неудача – несостоявшийся торг счастья и несчастья – не сошлись в цене предназначавшегося мне подарка рока.
Бессонница – религия нашего времени, которой мы отказываемся поклоняться день и ночь.
Грех – зуд нестерпимо чистой души.
Вожделение выдавливает сердце из груди ногтями, как прыщик – и водворяется навсегда.
Боль в ногах костлявая, в голове интеллектуальная.
Я умру, надежда еще долго будет бродить по свету в поисках своей смерти.
Эссе о кирпиче: легкомыслие ходит под божьим благословением, забыв о кирпиче над своей головой в его карающей деснице.
У кирпича для твоей головы своя голова на плечах.
Кирпич над темечком единственное вещественное судьбоносное из всех судьбоносных превратностей жизни.
У каждой головы свой кирпич на уме.
Не каждая голова достойна судьбоносного кирпича.
Судьба – кирпич на волоске над головой.
Кирпич уравнивает шансы удачливых и неудачливых искателей его благоволения.
Судьба за себя спокойна, ее печаль – по плечу ли мне ее самоуверенное спокойствие.
Каждый несет кирпич своей судьбы, пока Господь не вспомнит о его кинетических возможностях в практике возмездия.
Мне снятся мысли, мертвые младенцы, Мир их не пожелал, и я не осчастливил жизнью.
Ложь вожделенно украшает правду ореолом мученичества.
Вино делает меня интересным и вину, и метаферизму моему, и даже самому себе.
Я не откажусь верить в затасканные ханжами символы Добра, даже если, походя, Добро съездит по морде, обезумев от бесконечных разбирательств, кто в его жизни прав, кто виноват, а кому до лампочки…
Фото лишает нас будущего, и обкрадывает наши воспоминания, не приглянувшиеся объективу фотоаппарата.
Судьба растапливает свой очаг надеждами, соображая приготовить вегетарианскую похлебку долгожителя.
Судьбе проиграть невозможно, выиграть у судьбы – тем более. Несчастная, не пьет, не курит и карты в руки не берет, уверенная – за моей спиной- не пропадешь.
Творчество мешает жить сейчас, в свое время и со всеми в ногу, забегая вперед, и путаясь со своей прозорливостью под ногами чужого будущего.
Все мы такие милые подопытные в одной клетке Вселенной, – Боги, обезьяны, рыбы и кенари…
Пороки человечества от неуклюжего соперничества со Всевышним на поле, заждавшегося пахаря.
Рентген головы женщины: студень неизвестного в природе серого вещества приправленного ванилью.
Рентген головы мужчины: глиняный горшок и полведра бульона крепостью 40 градусов.
В сексе на сладкое – счет.
Беспроцентный духовный кредит церкви возвращается денежкой на храм.
Твоя печаль на моем плече в два раза легче сочувствию.
Повивальное исповедальное.
Бедность – налог на лень.
Скорость жизни – 80 ударов сердца в минуту.
Кислород кокаин жизни.
Преходящее Зло власти во имя обещанного процветания – пошлая традиция 21 века, погрязшего в конформизме потребления духовной галиматьи человечества и церкви.
Жизнь как скомканная простыня, гладишь ее, гладишь, а дыр только прибавляется.
Цензура домогается отсутствия автора в мыслях его произведения.
Истина по своей природе – каменотес окаменелостей ее предтеч.
Как разбойник поджидает истина с очередным вариантом ее кпрпича за углом, но не каждый ее искатель решается заглянуть за угол.
Головоломки для головы, за мозгами ответы.
Правда с кривдой не воюют, но предоставляют почетную возможность биться за них лбами.
Мачо ковбой на объезженной корове.
Все мы овцы Пастыря Небесного, и Золотой Козел ведет наше стадо в банк на бойню.
Золотой Телец превратил мир в скотный двор.
Обезьяна упрекает Бога в бессилии его справедливости признать авторские права обезьяны за оригинал человека.
Цензура добивается отсутствия автора в мыслях его произведения.
Книга – бумага мысли для плагиата.
Афоризму нет смысла маскировать свою глупость оригинальностью, глупость она и в афоризмах глупость, только не оригинальная.
Надо же, – враг, а красив как друг.
Знай, фонарь, что он – синяк под глазом, мы боялись бы выйти на улицу.
Секс сделал женщиной и человека.
Каблуки туфель приближают женщину к Господу надежнее набожности.
Сон – претензия сознания на независимость от наших назойливых жизненных проблем.
Искушение гостя – муки выбора между закуской и гостеприимством хозяйки.
На весну набрасываемся как голодные, на осень сыто брюзжим.
Дама сама себя награждает, есть у нее и грудь для высокого ордена Славы, и медаль популярности , и почетная грамота за интимное усердие.
Конец ознакомительного фрагмента.