Избранное в 2 томах. Том 2

Крапивин Владислав Петрович

И отчаянная мысль вспыхнула у Алешки:

вбежать к Маше,

схватить ее за руку,

вытащить на улицу -

и помчаться к реке!

Если бежать изо всех сил, можно успеть — успеть до четырех часов. А ведь пароход обязательно придет, лишь бы не был просрочен билет!

А на бегу он все Маше объяснит: про леса, где под каждым деревом сказка, про город, где в каждом переулке приключения. Про Летчика, который знает путь в волшебные страны…

А Маша побежит? Будто наяву он услышал Машин голос:

«Ой, Алешка! Ведь неудобно. У меня

же гости».

«Ну и пусть! Они и без тебя съедят пирог».

«Что ты! Ведь я их пригласила. Так не полагается».

«Но потом будет поздно!»

«Я все равно не могу. У меня завтра музыка и бассейн».

Где-то в соседней квартире несколько раз пикнуло радио: четыре часа. Будильник отставал на восемь минут.

Идти в гости не хотелось. И во дворе Алешка заспорил с собой:

«Ну зачем я пойду? Там и без меня обойдутся».

«Но ты дал слово».

«Я сказал: если ничего не случится».

«А что случилось?»

Однако тут же он почувствовал: случилось.

Хотя ничего особенного — просто потянул ветерок. Приподнял паруса клипера, хлопнул матросским воротником, Алешка вспомнил, как позавчера утром (неужели позавчера, а не целый год назад?) он так же вышел из подъезда и так же налетел ветер. Веселый тогда был ветер, он обещал Дорогу, хотя Алешка еще не знал об этом. А сейчас…

Сейчас ветер звал не Алешку. Он звал кораблик. Паруса надулись, и клипер тянулся из ладоней. Не к Машиному дому — далеко, за ворота…

До сих пор Алешка считал, что кораблик надо все-таки подарить Маше. Но сейчас подумал: «А куда она его поставит?»

Может быть, она поставит клипер на полку рядом с аквариумом, где живут ленивые круглые рыбы, которые вывелись в стеклянной банке и никогда не видели даже маленького пруда, а не то что моря. А может быть, на стол, где лежит раковина с торчащими окурками?

Как он будет жить там — отважный фрегат, знающий Ветер и Дорогу?

Шепотом Алешка сказал:

— Эх ты, Машка-ромашка…

И зашагал на улицу. Он знал, куда идти.

Домик Софьи Александровны еще больше покосился за эти дни. Угол совсем навис над оврагом. Окна были крест-накрест забиты досками. От размытой завалинки убегало в овраг высохшее русло потока.

По этому руслу Алешка стал спускаться к ручью. Хватал его за локти репейник, зло кусались колючие травы, и глина острыми комками набивалась в сандалии. Но Алешка поднял над головой кораблик и мчался вниз без задержки, как пущенный с откоса камень. И наконец оказался на берегу.

Он встал коленями прямо в воду и подтолкнул к середине ручья кораблик.

— Плыви. Ты ведь знаешь путь.

Клипер вздрогнул и побежал в журчащей струе. А у поворота, за кустом смородины, его подхватил ветер.

Алешка поднялся и сел на корягу — она валялась у воды.

Ему стало немного спокойнее: он исправил одну ошибку.

Но как быть с другими ошибками? Ведь он столько наделал их во время путешествия. На каждом перекрестке, на любой тропинке, во всех переулках Ветрогорска его ждали сказки. Все, кого он встречал (даже кот!), обещали ему приключения. И старик в будке говорил: «От непонятных случаев, от загадок не беги, сказка без них не обходится». А он прошел мимо, не послушался Голоса Дороги.

Этот Голос теперь не давал ему покоя — звенела тревожная струна. Но что мог сделать Алешка?

«Я не виноват, — сказал он сам себе. — Я же не знал, что неправильно выбрал путь».

«Нет, виноват».

«Почему?»

«А ты не знаешь?»

«Нет!»

«А почему тебя грызет совесть?»

«Я не знаю… Я ошибся, но от этого никто не пострадал. Мне одному плохо. Да еще кораблику. Но кораблик я отпустил».

«При чем здесь кораблик?…»

«Тогда я не знаю».

«Врешь».

«Нет!»

«А Летчик?»

Да, Алешка. А Летчик? Ты сейчас даже вспомнить боишься, как он сидел у колеса, закутавшись в твою куртку. И вслед смотрел. Ему очень нужен был в полетах постоянный спутник. И не просто спутник. Ты это знал, но повторял одно и то же: «У меня другая дорога».

Только никакой дорогой, даже самой правильной, нельзя проходить мимо того, кому нужен друг. А ты…

«А я послал ему вместо себя бродячего кота», — горько подумал Алешка. И в досаде трахнул себя кулаком по колену. Колено было мокрое, кулак срикошетил и ударился о корягу. Красные капельки выступили на ссадине, и Алешка вспомнил Машины бусы. Те, что видел на ней недавно. И подумал: «Наверно, все еще ждет, что приду. Ну и пусть. А может, думает, что обиделся из-за принца?»

Но ведь если бы вообще не было никакого принца, и если бы Маша встретила Алешку как героя, и если бы она удивленно и радостно слушала его рассказ про Дорогу, и если бы, как самое большое сокровище, взяла в руки кораблик, разве смог бы Алешка сказать себе: «Все хорошо»? Ведь в глубине души он все равно помнил: «Летчик… Летчик… Летчик…»

Что же случилось? Или там, в поле у Ветрогорска, Алешка выбрал не ту дорогу? Летчику нужен был друг. Но не только Летчику. Алешке — тоже. Смелый, веселый, добрый — маленький летчик Антошка.

Алешка встал и сказал себе:

«Я пойду».

«Куда?»

«Пойду. По ручью. Вслед за корабликом. Раз он уплыл, значит, есть Дорога. Я пойду до Ветрогорска, встречу Хранителя и узнаю, как отыскать Летчика».

Алешка, не снимая сандалий, зашел в воду и зашагал вниз по течению. Но скоро ноги стали вязнуть, в иле. А потом скрытая под водой проволока зацепила сандалию и оторвала подошву.

Алешка выбрался из воды и стал пробираться по берегу. Но колючие кусты и ядовитая трава переплелись в такую чащу, что даже неба, не стало видно. Только гудели в душном воздухе сытые шмели да под ногами шастали скользкие лягушки.