Избранное в двух томах. Том II
Шрифт:
…Все мысли, чувства, воля и силы Саши сжаты, сконцентрированы на одном: не сломиться, выдержать, выдержать до конца. И все-таки временами хочется вернуться к прошлому — найти в нем чудодейственную крупицу, которая могла бы прибавить сил. Или хотя бы дать забвение.
ШКОЛА
Пронзительный свист ласточки, пронесшейся мимо широко раскрытого окна… Он будто и сейчас еще стоит в ушах.
Почему память выхватывает подчас что-то совершенно случайное? Или только кажется, что это случайное?
Ласточка пролетела… Каким давним кажется этот день. И как ясно он виден.
Промелькнувшая
Устало положила руки на стол. Двенадцатый час занятий. Это называется отдыхом. Каждый день по двенадцать часов. Огневая подготовка, топография, подрывное дело, практика по ориентированию ночью в незнакомой местности, радиосвязь… Многое нужно знать и уметь разведчику, уметь делать безошибочно и быстро. И даже если ты уже не раз побывал в тылу врага и справился со своим делом — все равно учись, когда можно. Из школы — на задание, с задания — опять в школу!
Сейчас Саша практикуется на ремонте рации, устранении неполадок. Ее пальцы осторожно прикасаются к деталям и контактам, проверяя их… Кажется, здесь. Нашла! Щелкнула тумблером. Мигнул глазок контрольной лампочки: все в порядке. Можно выключить.
А за окном, возле которого стоит стол, снова с громким щебетом маленькой черной молнией промелькнула ласточка. К вечеру ласточки всегда начинают сновать мимо окна. Наверное, у них поблизости где-нибудь гнездо. Они угомонятся, когда зайдет солнце. Как обычно перед закатом, небо розовато-золотистое. На его фоне четкая, словно вырезанная, листва клена, что стоит под окном. Одна ветка сломана, едва держится. Листья на ней уже привяли, свернулись. Вчера немецкий бомбардировщик пролетал над городом, сбросил бомбы. Одна разорвалась вблизи школы. Какой-то осколок долетел и сюда, ударил по клену. Надо ждать новых налетов: немцы начали наступление. Через город все время идут войска — на фронт, на фронт. Но враг, как говорят, быстро продвигается. Неизвестно, еще в наших ли руках Рогозцы? Сердце болит за маму, за Ниночку — успеют ли уехать? А если не успеют?.. Отпроситься бы домой хоть на денек, помочь им выехать. Но не такое время сейчас, чтоб отпрашиваться. А может быть, Рогозцев немцы не возьмут?
Надо делать свое дело, несмотря ни на что.
Саша склоняется над радиостанцией, проверяет, нет ли еще неисправностей. Нет, все в порядке. Можно доложить инструктору…
Протяжный, хватающий за душу вой сирены. Чей-то крик:
— Воздух!
Вставить рацию в упаковку, бегом в убежище! Но спокойнее, спокойнее…
Никогда не уйдут из памяти эти дни июля сорок второго…
Курсантов подняли ночью по тревоге. Вскочив с койки и поспешно одеваясь, Саша слышала, как на улице торопливо стучат колеса повозок, натужно ревут грузовики. «Неужели наши отходят из города?» — она выбежала во двор, где уже строились все.
Полковник Кремлев, одетый по-походному, с полевой сумкой и кобурой на ремне, быстро прошел вдоль строя и остановился, вглядываясь в лица, смутно белевшие во тьме. Его лица, скрытого тенью низко надвинутого козырька фуражки, Саша не видела. Но знала — полковник озабочен ее судьбой, как судьбой каждого, кто стоит сейчас перед ним в строю. «Может быть, всех нас сейчас пошлют в бой?» — приготовилась Саша.
— Смирно!
Строй замер.
— Товарищи курсанты! — голос полковника был тверд, но в нем нельзя было не почувствовать, как он взволнован. — Противник прорвался к городу. У нас считанные минуты. Всем мужчинам получить автоматы и патроны. Встаете
Через несколько минут, на ходу заталкивая в вещевой мешок пачки концентратов и сухари, Саша выбежала из каптерки обратно во двор, чувствуя на боку тяжесть пистолета. В конце двора у ворот слышался быстрый шаг молчаливо уходящего строя. Только кто-то из парней крикнул негромко:
— До свидания, девчата!
И одна из Сашиных подруг отозвалась:
— До встречи!
Всю эту ночь девушки-курсантки шли на восток, все на восток. Шли по обочинам дороги, забитой обозными повозками, грузовиками с ранеными, толпами беженцев. Когда оглядывались назад, видели: черное ночное небо чуть розовато отсвечивает над горизонтом. Может быть, там уже немцы? А может, еще идет бой на последнем рубеже — там, где легли в оборону с новенькими автоматами ребята из разведшколы.
Девушек вел один из инструкторов, капитан Звягинцев. Когда стало светать, он дал команду свернуть в придорожный лесок и там объявил:
— До ночи останемся здесь. Днем идти нельзя, над дорогами летают немцы, а я обязан вас всех довести живыми. Позавтракать, три часа спать, потом — занятия.
Так и шли они только ночами. А днем продолжали учиться: повторяли пройденное, практиковались в ориентировке, в разведке.
Никто не знал, где же конец пути. Не знал этого, пожалуй, и капитан Звягинцев: немцы продолжали наступать. И сколько ни уходили от них, немцы оказывались все ближе. Приходилось идти уже и днем, хотя в небе то и дело слышался тяжелый гул вражеских самолетов.
В один из дней группу девушек, которую вел капитан Звягинцев, нагнали парни, что оставались оборонять город. После того как город пришлось оставить, курсантов отправили в тыл. Эта весть была по-особому горькой. Значит, сданы и Рогозцы… Где мать, где сестренка, что с ними?..
День за днем, ночь за ночью по пыльным дорогам, в потоке отступающих. Рев пикировщиков над головой, леденящий душу свист бомб. Короткие часы передышки где-нибудь в придорожном лесу — и снова дорога, дорога…
Как и многие ее подруги, Саша выбилась из сил. Сапоги были разбиты, усталость давила на плечи, но Саша шла, шла… Не страх, не желание уйти от идущего по пятам врага двигали ею. Как и все ее товарищи, она готова была встать в окопе вместе с бойцами какой-нибудь части. Но капитан Звягинцев говорил: «Ваша задача сейчас — уцелеть. Уцелеть, чтобы делать дело, которому вас учат».
Уже близок Дон, а немцы все идут следом. Где же удастся нашим войскам остановить их?
Вот и Коротояк, небольшой городок на самом берегу Дона. На окраине, на лугу возле моста, — столпотворение: обозы, утлые тележки беженцев, грузовики, санитарные машины и тысячи людей. Все спешат переправиться на тот берег. Охрипший, почерневший комендант переправы с несколькими красноармейцами наводит порядок. Подведя курсантов к въезду на мост, капитан Звягинцев вступил в переговоры с комендантом.
Вполголоса он объяснял тому, что он хочет. Комендант, до этого отмахивавшийся от многих просьб, сказал Звягинцеву:
— Понятно. Но видите, — он показал на мост, осевший под тяжестью перебиравшихся на восточный берег людей, машин, повозок. — Мне нужно «катюши» в первую очередь переправить, вон стоят. Потом — вас. Ждите.
Звягинцев приказал всем быть наготове.
Как и другие, Саша прилегла на растоптанную, серую от пыли траву. Хоть минутку отдохнуть…
Гулко заколотили зенитки. Саша вскочила.