Избранное
Шрифт:
– Ухожу, – сказал Мишка. – В солдаты!
– Не уходи, Мишка, – просила Лёля.
– Хватит, надоело. Возьму-ка вот этот пустой мешок. Буду складывать в него военную добычу.
И Мишка ушёл с мешком под мышкой. Лёля бежала за ним до самой околицы.
– Когда же он ушёл? – спросила Татьяна Дмитриевна.
– Вчера.
Бродячего солдатика нашли на опушке леса. Он спал, лёжа на мешке. А мешок был плотно набит чем-то, а чем – неизвестно.
– Что у тебя в мешке? – спросила Татьяна Дмитриевна.
–
Так они и пошли в деревню с мешком за плечами, в котором лежала военная тайна.
Листья с деревьев сыпались им под ноги, шуршали под ногами. Осень пришла в Полыновку, золотая осень. А ведь на свете не бывает другой осени – всегда золотая.
А в мешке-то у Мишки были орехи. Настоящие лесные осенние орехи. Мишка собрал их, пока был на войне.
И когда начались в школе занятия, тайна военная быстро раскрылась, потому что все ученики щёлкали на переменках Мишкины солдатские настоящие лесные осенние орехи.
СКАЗКА О ТОМ, КАК В ШКОЛЕ НАЧАЛИСЬ ЗАНЯТИЯ
А занятия в школе начались уже поздней осенью.
С утра дымили в деревне печи, пахло блинами, пирогами.
А в школе пахло мелом, поздними белыми цветами, новыми чернилами, чёрной доской.
Под доской сидел за столом человек с бородой. Это был лавочник Чернов. Борода у него была густая, глаза тяжёлые. Чернова в деревне побаивались – лавочник, человек богатый. Рядом с Черновым сидел за столом и батюшка поп, тот самый, с трубой на голове, которому Татьяна Дмитриевна руку не целовала.
Руку-то не целовала, а всё равно должна была показывать батюшке уважение. Школа была церковноприходская. Люди, которые приходили в церковь, назывались прихожане, а дети прихожан приходили в школу. Татьяна Дмитриевна должна была подчиняться попу. И она вроде бы ему подчинялась, а в душе не подчинялась никогда.
И вот начался первый урок.
Батюшка поп встал, и все ученики сразу встали.
– Господи, помилуй! – сказал поп, да так громко, что у многих учеников поджилки задрожали.
Батюшка начал читать молитву, ученики вытаращили на него глаза и, конечно, ничего не понимали. Молитву-то он читал на церковном языке, а они-то знали свой язык – полынный.
Голос попа становился всё громче, громче, и ученики совсем оробели.
К торжественному дню они все принарядились. Все были в белых штанах и рубахах, на ногах сияли новенькие лапти.
Стоял среди них и солдатик Мишка. Татьяна Дмитриевна заставила и его прийти в школу, в первый класс. Мишке тоже сшили штаны и рубаху, и дед Игнат перед началом занятий его как следует причесал.
Молитва наконец кончилась. Все вздохнули с облегчением, и батюшка поп сказал;
– А сейчас устроим перекличку. – Он взял тетрадь, которая
Ученики снова перепугались, а больше всех перепугался Ваня Антошкин, маленький мальчик, который тоже пришёл в первый класс. Он никак не ожидал, что сразу после молитвы батюшка поп назовёт его имя.
– Антошкин Иван! – снова повторил батюшка.
Ваня окончательно побледнел, сморщил нос и вдруг заплакал. Татьяна Дмитриевна подошла к нему и шепнула на ухо:
– Не бойся, Ванечка. Встань и скажи: я.
Но Ванечка плакал безудержно.
– Вот ведь история, – сказал батюшка лавочнику. – Ревёт чадо, а чего ревёт?
– Напугалось чадо, батюшка, – сказал Чернов. – Вот и ревёт. Вы уж потише, батюшка, чадо какое-то пугливое попалось.
– Гм… чадо пугливое… Ну чего ты ревёшь, чадо? Встань и скажи: я.
Ванечка встал, а сказать ничего не мог.
– Ну, – сказал батюшка. – Кто тут Иван Антошкин, можешь ты ответить? Ты Иван Антошкин или я?
Ванечка на миг перестал плакать, подумал немножко, действительно, кто же тут Иван-то Антошкин, и сказал наконец, ткнув себя пальцем в грудь:
– Мон.
Тут все, конечно, засмеялись. «Мон» – это было на полынном языке, а надо было отвечать на русском.
Батюшка поп махнул рукой и продолжал перекличку:
– Киреев Ефим.
– Я.
– Несмеев Григорий.
– Я.
Наконец дело дошло до солдатика.
– Михаил, – прочёл батюшка поп, хотел было продолжить и остановился. – Михаил… Что ещё такое? Михаил, а дальше пусто. Где его фамилия?
– У него нет фамилии, – сказала Татьяна Дмитриевна. – Он – найдёныш.
– Какой ещё найдёныш? Где фамилия? А ну встань, Михаил.
Мишка встал. Батюшки он особенно не напугался и поглядывал, далеко ли до окна, чтоб выпрыгнуть в крайнем случае.
– Кто ты таков, Михаил? Откуда?
– Я – бродячий солдат, – ответил Мишка.
– Этого ещё не хватало, – сказал батюшка, – то чадо пугливое, то солдат бродячий. Нечего ему в школе делать.
– Вот и хорошо, – сказал Мишка. – Я бы и сам давно ушёл на войну, да Татьяна Дмитриевна не пускает. Ну пока! Привет! Пишите письма, а я пошёл.
– Сядь, Михаил, на место, – сказала Татьяна Дмитриевна. – Ты будешь учиться.
– Да он же некрещёный! – взревел батюшка. – Фамилии не имеет.
– Пусть учится, – спокойно ответила Татьяна Дмитриевна.
– Бррродячий солдат… – забурчал батюшка поп. – Ладно, пусть сидит. Немедленно придумать ему фамилию и окрестить.
СКАЗКА О ФАМИЛИИ
А Лёля сидела всё это время в сторожке у деда Игната. Она слышала, как плакал Ваня Антошкин и как Мишку-солдатика чуть не выгнали из школы.