Избранное
Шрифт:
— Боже мой, только бы мне никогда не увидеть ничего этого, пресловутого. Вы знаете, меня очень легко испугать. А вы молились там, мистер Энсон?
— Я не очень-то верю в молитвы. А кроме того, я был слишком занят — искал выход. И слава богу, нашел. Охранник сразу же меня услышал, побежал звонить Почоло и застал его дома. Ваш мэр пришел с ключами и выпустил меня, а потом привел сюда, поскольку это самое безопасное место. Потому что, сказал Почоло, если на меня покушались…
— Кто поминает
Мисс Ли начала торопливо убирать со стола.
— Оставьте нас, мисс Ли, и никаких посетителей, пока я не скажу. Иди сюда, Джек, на диван. Да, мисс Ли, объявите всем, что бег начнем на час позже.
— Какие новости? — спросил Джек, когда они остались одни.
— Полиция допросила всех жителей баррио — у часовни в полночь никого не видели. Кто бы это ни был, он успел все привести в порядок: доска, прикрывающая люк, на месте, мусор, который ты выбросил, и передняя стенка алтаря — тоже. Даже следы на полу стерты, чего, конечно, и следовало ожидать, ведь там столько пыли.
— Не доказывает ли это, что Ненита Куген была убита?
— Это доказывает только, что кто-то хочет скрыть существование тайного хода.
— По крайней мере мы теперь знаем, как она попала в пещеру.
— Мы знаем только, что кто-то хочет помешать тебе, Джек, совать свой нос в это дело.
— Меня не остановят. Вначале я не очень-то рвался, но теперь меня ничто не остановит. Я хочу докопаться до самого дна.
— Ты и так уже чуть не остался на дне.
— И не жалею! Это был бесценный опыт, все равно что родиться заново. Ох, Поч, никогда я не любил тебя больше, чем прошлой ночью, когда услышал, как ты идешь с ключами!
— Может, то был не я. То был, возможно, святой Петр, открывающий тебе врата.
— Альфонсо Гатмэйтан! Не сверкай на меня очами, фанатик! И все же да, в этом было что-то мистическое — в моем нисхождении во мраке из алтаря наверху к алтарю внизу.
— Прохождение через пещеру как обряд инициации для мужчин средних лет.
— Но если ты думаешь, что я пойду по пути дона Андон-га…
— Ты ведь уже сказал о рождении заново.
— Да, я переродился! Поч, ты видишь перед собой совершенно нового человека, восставшего из мертвых и безумно полюбившего землю и воздух, человеков и скотов, прутья иссохшие и камни.
— И увидел он свет, и нашел, что это хорошо.
— Ты даже не знаешь, как ты прав. О Поч, сегодня утром я проснулся в восторге, поняв, как хорошо жить!
— Да, девушки слышали, как ты пел в ванной.
— Скажи им, что петь надо не только в ванной, но везде: на работе, за игрой, в церкви, в постели — чтобы показать, что ты счастлив быть живым. А мы тоскуем, не понимая, как мы счастливы.
— Это что-то вроде того,
— Да, если тебе непременно надо подать это так грубо.
Почоло резко поднялся с дивана, подошел к рабочему столу и принялся перебирать бумаги в проволочном ящике. Джек с удивлением смотрел на него.
— В чем дело, Поч? — наконец спросил он.
— Ничего. Просто не хочется обижать тебя. Конечно, радость быть живым и все такое… Но лучше наоборот: жить радостью, а это значит — находить ее в себе, а не в прутьях иссохших и камнях. Всего же лучше было бы относиться к жизни реалистически: она есть то, что церковь называет юдолью слез. Вот с этим никогда не ошибешься.
— Поч, но ведь сказано же, что унылый христианин — плохой христианин.
— Эмоциональность, даже самого лучшего свойства, в конечном счете всегда и плоха и печальна, — проговорил Почоло. Взяв несколько бумаг, он подошел опять к дивану и хмуро уставился на Джека. — Пойми меня правильно. Если тебя тряхнуло так, что ты забыл про свою апатию — что ж, ура. Но не бросайся в другую крайность.
— Ты имеешь в виду мое нежелание расстаться с делом Нениты Куген?
— В данный момент в тебе говорит твой восторг, и ты думаешь, что можешь сделать все.
— Но что худого в энтузиазме? Без него нельзя, если хочешь посвятить себя чему-нибудь. Он нужен был и тебе, Почоло, чтобы посвятить себя делу церкви. И меня он обуял чудесным образом, чтобы я мог посвятить себя этому делу.
— А надо ли? Ты открыл потайной ход — и прекрасно. Я сказал полицейским, что, может быть, это и есть та нить, которой они так ждали. Они работают сейчас в этом направлении. Почему бы не положиться на них?
— Потому что у них нет… энтузиазма. Поч, ты пытаешься кого-то выгородить?
— Хочешь сказать — себя самого?
— Разве ты не хотел бы, чтобы эта тайна была раскрыта?
— Как я уже сказал, я не хочу тебя обижать.
Вернувшись к столу, Почоло подписал бумаги и швырнул их в ящик для исходящих. Потом со вздохом уставился на этого дорогого чертова Джека, который именно сегодня, в день, когда мэрии надо заниматься бегом трусцой, уперся как мул.
— Так что ты все-таки намерен предпринять? — терпеливо спросил мэр.
— Снова отправиться в баррио Бато и попытаться разнюхать кое-что еще.
— О’кей. Я дам тебе телохранителя.
— Нет, я хочу, чтобы меня сопровождала мисс Ли.
— Э, и давно это у вас началось?
— Мисс Ли может пойти со мной?
Почоло подавился невеселым смехом и пожал плечами:
— О'кей, старина, о’кей. Но ты разобьешь ее бедное сердце. Ибо для нее это лучший час недели — когда господин мэр возглавляет бег трусцой, а она бежит рядом с ним.