Избранное
Шрифт:
– А я пятьсот!!!
Соломон в ужасе смотрел на обезумевших сыновей, потом тихо произнес:
– Много вижу достойных седалищ, но царством должна управлять голова! Мудрый сын слышит наставления отца своего, буйный не слышит и обличения. Ступайте прочь! Ибо гнев царя как рык льва, и горе тому, кто не распознает его вовремя…
Сыновья, оробев, пошли к выходу… Соломон жестом отослал вслед писарей и охрану.
Теперь они остались за столом вдвоем: мать и сын.
Не глядя на Вирсавию, царь стал молча есть и запивать пищу вином.
Вирсавия
Поев, Соломон вытер губы салфеткой и сказал:
– Премудрость построила себе дом, вытесала семь столбов его, заколола жертву, растворила вино, приготовила трапезу; послала слуг своих провозгласить: кто неразумен, обратись сюда! И скудоумному сказала: идите, ешьте хлеб мой, пейте вино, мною растворенное…
– Хватит, Соломон! – устало прервала его Вирсавия. – Хватит премудростей, которых и я уже не понимаю… Говори не для вечности, говори для мамы… Для старой своей еврейской мамы, которая сидит напротив и у которой болит голова…
– Хорошо! – улыбнулся царь. – Что хочет услышать моя любимая еврейская мама?
– Зачем ты мучаешь мальчиков и меня тоже?
– Тебя?!
– Дети – руки женщины, внуки – пальцы… Заноза в пальце больней, чем в руке… Что ты хочешь от мальчиков, Соломон? Они не виноваты, что родились принцами, что в их жилах – царская кровь. Эта кровь закипает, когда речь заходит о троне. За что ж их мучить? Не притчи им нужны, а решение. Назови НАСЛЕДНИКА, остальные со смирением отступятся…
– Отступятся? – засмеялся Соломон. – Или вы забыли брата моего Адонию? Разве не преступил он волю нашего Давида? Разве не кончилось это кровью?.. Нет, ошибку совершил великий Давид, назначив меня при жизни преемником. Тем самым отвратил он от меня братьев моих!
– Ошибка Давида, – покачала головой Вирсавия, – не в том, что подарил тебе трон… Ошибка в том, что продолжал дарить новых братьев!.. Горе вашего рода в силе вашей петушиной, неуемной… И враг ваш болтается между ваших ног!
Соломон засмеялся…
– Он смеется, – покачала головой Вирсавия. – Давид тоже смеялся, когда я укоряла его… Но у Давида было двести жен, а у тебя – семьсот! Не много ли?
– Для мужчины много, – сказал Соломон и сразу стал серьезным. – Для царя Израиля – мало. Ибо не желание мое ведет число женам и не похоть умножает гарем… Семьсот жен у меня и триста наложниц, но зато сегодня ИЗРАИЛЬ НЕ ВЕДЕТ НИ ОДНОЙ ВОЙНЫ! Не на поле брани встречает врага царь израильский, а за свадебным столом… Нет войны ни с Египтом, ни с Вавилонией, ни с Ливаном, ни с филистимлянами… И дочери чужих царей в моих чертогах плодят мир и благоденствие народу моему. Разве такие деяния не угодны Всевышнему?!
– Что угодно Всевышнему, ОН скажет тебе сам, – тихо произнесла Вирсавия. – Мне ОН лишь прошептал имя твое при рождении твоем – Иедидиа… Что значит – ЛЮБИМЕЦ БОГА. Пророками мне наказано хранить твое здоровье да оберегать от глупостей. Ибо мудрый Соломон мудр для всех, кроме матери своей.
– Разумеется! – улыбнулся Соломон. – Во всяком случае, не настолько глуп, чтобы спорить с ней по этому поводу…
– Так вот, – удовлетворенно сказала Вирсавия. – Когда дело идет о мире, я умолкаю и лишь мысленно молюсь о твоем здоровье… Но когда тебя влечет просто азарт игрока…
– Ты о царице Савской, мама?
– И о ней тоже… Хитра стерва и тщеславна, как все язычницы, возомнившие себя наследницами своих поганых богинь. Если она заимеет от тебя ребенка, всем моим внукам грозит беда!
– Она прибывает в Иерусалим лишь на переговоры. Я не собираюсь делить с ней ложе, мама…
– Семьсот раз я слышала эти слова, – усмехнулась Вирсавия. – И еще другие, которые стали притчами… «Кто прелюбодействует с женщиною, у того нет ума». Кто это говорит? Мудрейший из мудрейших… А кто скакал козлом рано утром сегодня в винограднике вокруг сельской девчонки? Он же…
Лицо Соломона посуровело:
– Я не люблю, когда твои люди шпионят за мной! И если я узнаю имя наушника, он поплатится головой.
– Мои люди – твои люди. Ибо ты – царь над всеми, и твоя любовь – общее достояние. Когда ее делят не поровну, людям обидно… Кто эта девочка? Из какой семьи? Кому она поклоняется: Богу или идолам?
– Я не знаю, мама. Она чиста и прекрасна. Впрочем, я видел ее всего несколько мгновений…
– И говоришь о ней так взволнованно, – Вирсавия недовольно покачала головой. – Больше всего боюсь любви с первого взгляда, ибо пути ее непознаваемы… Уж лучше займись царицей Савской…
– Мама, я сам все решу. Мне уже много лет, мама, ты забываешь…
– Я не считаю годы, которые ты прожил. Я думаю о тех, что у тебя впереди. А при такой жизни их будет не так много, сын… Ты не видишь, как шипит за твоей спиной твоя ассирийка Матфания? Как колдует аммориянка Валда? А эта безумная дочь фараона Астис? Знаешь ли ты, какие радения она устраивает в храме Изиды? Какие кары на твою голову взывают ее жрецы?!
– Я не верю чужим богам, – сказал Соломон.
– Но разрешаешь им молиться… И сам ходишь в храмы язычников.
– Нельзя запрещать людям верить, в кого они хотят… Поклоняющиеся идолам сами обкрадывают душу свою. Я же хожу в их храм из любопытства. Нельзя ничего отвергать, не поняв и не увидев…
– Глупец! – неожиданно резко взвизгнула Вирсавия. – «Может ли кто ходить по горячим угольям, чтобы не обжечь ног своих?» Учишь детей премудростям, а сам босым ступаешь в огонь!
– Извини, мама, трапеза закончена, – сказал Соломон, встал из-за стола, пошел к выходу.
Вирсавия несколько секунд смотрела ему вслед, потом гневно крикнула:
– У тебя всегда не хватает времени для матери! Но помни, Соломон, измену с женщиной я прощу, измену Богу Нашему – никогда!! И первая, кто проклянет тебя, будет твоя старая еврейская мама!!
Соломон резко обернулся, секунду внимательно смотрел на мать, потом молча вышел…
Оставшись одна, Вирсавия обхватила голову руками, запричитала, раскачиваясь:
«Буду славить Тебя, Господи, всем сердцем моим, возвещать все чудеса Твои;
Буду радоваться и торжествовать о Тебе, петь имени Твоему, Всевышний. Когда враги мои обращены назад, то преткнутся и погибнут пред лицем Твоим…»