Избранное
Шрифт:
ПЕСНЯ САМОЛЕТА-ИСТРЕБИТЕЛЯ
Я — «ЯК»-истребитель, мотор мой звенит,
Небо — моя обитель,
Но тот, который во мне сидит,
Считает, что он — истребитель.
В этом бою мною «юнкере» сбит,—
Я сделал с ним, что хотел.
А тот, который во мне сидит,
Изрядно мне надоел.
Я в прошлом бою навылет прошит,
Меня механик заштопал,
Но тот,
Опять заставляет — в «штопор».
Из бомбардировщика бомба несет
Смерть аэродрому,
А кажется, стабилизатор поет:
«Мир вашему дому!»
Вот сзади заходит ко мне «мессершмитт».
Уйду — я устал от ран,
Но тот, который во мне сидит,
Я вижу — решил на таран!
Что делает он? Вот сейчас будет взрыв!
Но мне не гореть на песке —
Запреты и скорости все перекрыв,
Я выхожу из пике.
Я — главный, а сзади, ну чтоб я сгорел! —
Где же он, мой ведомый?
Вот он задымился, кивнул и запел.
«Мир вашему дому!»
И тот, который в моем черепке,
Остался один и влип.
Меня в заблужденье он ввел и в пике —
Прямо из «мертвой петли».
Он рвет на себя, и нагрузки — вдвойне.
Эх, тоже мне летчик-ас!
И снова приходится слушаться мне,
Но это в последний раз.
Я больше не буду покорным, клянусь!
Уж лучше лежать на земле.
Ну что ж он не слышит, как бесится пульс!
Бензин — моя кровь — на нуле.
Терпенью машины бывает предел,
И время его истекло.
И тот, который во мне сидел,
Вдруг ткнулся лицом в стекло.
Убит! Наконец-то лечу налегке,
Последние силы жгу.
Но… что это, что? Я в глубоком пике
И выйти никак не могу!
Досадно, что сам я немного успел,
Но пусть повезет другому.
Выходит, и я напоследок спел:
«Мир вашему дому!»
[1968]
ТУМАН
Сколько чудес за туманами кроется.
Ни подойти, ни увидеть, ни взять.
Дважды пытались, но бог любит троицу,
Ладно, придётся ему подыграть.
Выучи намертво, не забывай
И повторяй, как заклинанье:
«Не потеряй веру в тумане,
Да и себя не потеряй!»
Было когда-то — тревожили беды нас,
Многих туман укрывал от врагов.
Нынче, туман, не нужна твоя преданность,
Хватит тайгу запирать на засов!
Выучи намертво, не забывай
И повторяй, как заклинанье:
«Не потеряй веру в тумане,
Да и себя не потеряй!»
Тайной покрыто, молчанием сколото, —
Заколдовала
Чёрное золото, белое золото
Сторож седой охраняет — туман.
Выучи намертво, не забывай
И повторяй, как заклинанье:
«Не потеряй веру в тумане,
Да и себя не потеряй!»
Что же? Выходит — и пробовать нечего?
Перед туманом — ничто человек?
Но от тепла, от тепла человечьего
Даже туман поднимается вверх.
Выучи, вызубри, не забывай
И повторяй, как заклинанье:
«Не потеряй веру в тумане,
Да и себя не потеряй!»
[1968]
* * *
Ну вот, исчезла дрожь в руках —
Теперь наверх.
Ну вот, сорвался в пропасть страх —
Навек, навек.
Для остановки нет причин,
Иду, скользя,
И в мире нет таких вершин,
Что взять нельзя.
Среди нехоженых путей
Один — пусть мой.
Среди невзятых рубежей
Один — за мной.
А имена тех, кто здесь лёг,
Снега таят.
Среди непройденных дорог
Одна — моя.
Здесь голубым сияньем льдов
Весь склон облит,
И тайну чьих-нибудь следов
Гранит хранит,
А я гляжу в свою мечту
Поверх голов
И свято верю в чистоту
Снегов и слов.
И пусть пройдёт немалый срок —
Мне не забыть,
Как здесь сомнения я смог
В себе убить.
В тот день шептала мне вода:
«Удач всегда…»
А день, какой был день тогда?
Ах да — среда.
[1969]
Я НЕ ЛЮБЛЮ
Я не люблю фатального исхода,
От жизни никогда не устаю.
Я не люблю любое время года,
В которое болею или пью.
Я не люблю холодного цинизма,
В восторженность не верю, и ещё —
Когда чужой мои читает письма,
Заглядывая мне через плечо.
Я не люблю, когда наполовину,
Или когда прервали разговор.
Я не люблю, когда стреляют в спину,
Я также против выстрелов в упор.
Я ненавижу сплетни в виде версий,
Червей сомненья, почестей иглу,
Или — когда всё время против шерсти,
Или — когда железом по стеклу.
Я не люблю уверенности сытой,
Уж лучше пусть откажут тормоза.
Досадно мне, коль слово «честь» забыто
И коль в чести наветы за глаза.
Когда я вижу сломанные крылья —
Нет жалости во мне, и неспроста.
Я не люблю насилья и бессилья,
Вот только жаль распятого Христа.