Избранные письма. 1854-1891
Шрифт:
241. В. В. РОЗАНОВУ. 3 сентября 1891 г., Троицкий Посад
Дорогой и многоуважаемый Василий Васильевич. Наконец, я кое-как добрался до Троицы-Сергиева и остаюсь здесь, по крайней мере до лета, а вернее, что навсегда. Пока совершенно одинок, не выхожу из номера по слабости и
скучаю по Оптиной. В Москве пробыл всего двое суток; были у меня Говоруха-Отрок, Грингмут, Александров и другие. Говорили о Вас — и здесь я воочию увидал всю ту пользу, которую Вы мне сделали даже и маленькой статьей в «Московских ведомостях». Я это предвидел, но в Москве убедился уже, вполне.
Весьма было бы приятно получить от Вас весточку. Адрес: в Новой Лаврской гостинице № 24.
Ваш К. Леонтьев.
Впервые опубликовано в журнале: «Русский вестник». 1903. Июнь. С. 426, 427.
242. И. И. ФУДЕЛЮ. 5 сентября 1891 г., Троицкий Посад
(Секретно)
Помните, дорогой и милый мой
914
Первая серьезная любовь, впадение в атеизм, нестерпимая боль, разного рода новые юношеские скорби и обиды, болезнь, знакомство с Тургеневым и его одобрение и т. д. (Примеч. К. Н. Леонтьева.)
Теперь 1891-й. И что же? Опять несколько поворотных пунктов разом. Во-первых, 18 августа совершилось надо мною то, о чем я Вам говорил; с семьей я во всяком месте решился жить врозь; 16 августа появилась та статья Розанова [915] , которая Вас так утешила (она и меня до того успокоила, что московские друзья, не зная другой причины (той!), заключили во мне что-то особенно благодушное и приписали все этой статье. Кстати сказать, Юр(ий) Николаев сознался Александрову, что после статьи Розанова будет смелее обо мне писать, тоже перелом); а 25-го августа я уехал из Оптиной с тем, чтобы поселиться здесь навсегда, если возможно. Больше мне в жизни, конечно, нечего ждать, и я молюсь лишь о христианской безболезненной кончине живота и о том, чтобы «прочее время скончати в мире и глубочайшем покаянии».
915
Статья Розанова — первая часть статьи «Эстетическое понимание истории» в журнале «Русский вестник» (1891, август), окончание было опубликовано уже после смерти К. Н. Леонтьева.
В Москве я пробыл всего 2 1/2 суток, никуда вследствие утомления и дурной погоды не выходил, но у меня были многие, и я был очень тронут всеобщей радостью меня видеть и нелицемерным участием. Здесь я с 31-го августа, на гостинице и весь погружен в хозяйственные заботы, нескончаемые и мелкие, но в высшей степени важные даже по своим нравственным и религиозным последствиям. От. Амвросий благословил мне попытаться и в самую Лавру и в Гефсиманский скит поступить, но по всем наведенным здесь справкам об Лавре и думать нельзя, как по недостатку помещения, так и потому, что наместник терпеть не может допускать в ограду «мирян». Что касается до Гефсимании, то в этом истинно поэтическом и живописном скиту было бы мне очень приятно жить, но люди, заслуживающие полного доверия, предостерегают меня насчет алчности и дурного характера настоятеля от. Даниила [916] , который достаточно независим от наместника, чтобы притеснять из расчетов, если вздумает, и т. п. Поэтому я, быть может, не скоро еще пойму, где мне жить, на частной квартире или на гостинице, а также и то, когда мне жену с Варей сюда выписать, в октябре или по санному пути. Я беспрестанно сижу с карандашом в руке и считаю, ибо здесь все условия для меня новы, и одна ошибка в расчетах отзовется после и на душевном настроении.
916
От. Даниил. — Других сведений об этом лице не найдено.
Уезжая, я благословился у старца возвратиться в Оптину [917] около 15-го сентября (пока еще не слишком холодно) в том случае, если у Троицы мне покажется уж слишком не по духу и не по средствам. Но 15-е еще не настало, а я уже чувствую решимость остаться здесь и испытать себя хоть в течение зимы, а в мае что Бог даст.
«По духу» я ничего, доволен. Троица уже давно была для меня после Оптиной наиболее приятным местом: город мал (я это люблю), кругом лес, близок тот «запах ладана» и видна та «черная ряса», без которых я уже и жить не могу и которые люблю даже и тогда, когда вижу все несовершенства людей, облеченных в эту рясу и с кадилом в руке. Но, не скрою, очень боюсь хозяйственной стороны, боюсь запутаться и войти в новые долги после четырехлетнего наслаждения платить старые! Боюсь-то боюсь, но утешаю себя и той мыслью, что, не проживши на квартире хоть полгода, на новом месте, ничего не поймешь. Может быть, опасения и напрасны. Вот хоть бы стол. Я неожиданно устроился здесь помесячно так дешево, что хоть бы в Оптиной. (…)
917
Замечу, однако, кстати, что старец как-то особенно настойчиво выпроваживал меня к Троице. Почему — не понимаю. Явный повод, конечно, близость специалистов по моей болезни, могущей причинить слишком лютую смерть. Но что-то подозревается и тайное, а что — не знаю. (Примем. К. И. Леонтьева.)
Главная трудность моя даже и не в деньгах пока, а в плохом здоровье и неимоверной слабости ночью дыхания.
Смотреть квартиры надо, пока могу еще выходить на воздух, а ходить и поблизости задыхаюсь, и вот вчера, чтобы осмотреть 5–6 квартир проездил 2 р<убля> с(еребром) в карете. И сегодня будет то же. А помощника нет, со мной молодой прысковскии крестьянин, который дальше оптинской гостиницы света не видал.
Все это я говорю Вам, голубчик, зная истинно сыновнее участие, которое Вы во мне принимаете, а не в виде безусловных жалоб. Мне жаловаться — большой грех! Моя старость хоть и очень недужная и преждевременная, но очень счастливая! Вы это сами говорили. «Не по грехам нашим воздал еси нам!» (…)
Публикуется по автографу (ГЛМ).
243. В. В. ЛЕОНТЬЕВУ. 11 октября 1891 г., Троицко-Сергиевский Посад
(…)…Я здесь устроился на Лаврской гостинице до лета, недурно, летом же, с Божьей помощью, буду искать поступить в один из здешних скитов и даже, если возможно, то и рясофор себе просить (так и от. Амвросий сам благословил «потребовать»).
Поэтому я до лета же не могу назначить и для Лизаветы Павловны с Варей окончательного места жительства. Сюда на зиму брать их невозможно. Я и сам еще никак не устроился со своим одиноким хозяйством, где же мне без опытных помощников еще другой тут дом заводить!
По видимости, у меня здесь на себя одного выходит денег до сих пор много меньше, чем в Оптиной, но, повторяю, что надо всю зиму прожить одному, чтоб понять ясно свое положение.
Куда же их деть до лета? Лизавета Павловна и слышать не хочет оставаться в Козельске, а Варю муж и свекор не желали бы там оставлять. Варя ездила в Шамордино советоваться к батюшке за несколько дней до кончины его, и он посоветовал отвезти Лизавету Павловну пока к тебе, чтобы она не так скучала и волновалась. А там, позднее, что Бог даст.
Я надеюсь, что и ты не откажешься исполнить мою просьбу, вдобавок освященную предсмертным благословением великого нашего старца. Я позволил себе, не спрашивая у тебя позволения, распорядиться, чтобы в конце октября или в начале ноября ее привезли к тебе и назначаю на ее содержание 25 р(ублей) с(еребром) в месяц, которые передаст тебе Варя. И сверх того 5 р(ублей) с(еребром) тебе же в руки для каких-нибудь ее утешений или мелких и нужных покупок (сверх 30 р(ублей) с(еребром) я эти месяцы даже и на ботинки или перчатки ее давать не в силах ни рубля, а 30 р(ублей) могу каждый месяц). Ей самой разом в руки больше 1р(убля) не давай, а то она тихонько возьмет билет 3-го класса и приедет ко мне. Это ужасно!
По существу дела если говорить, то моя мечта состоит в том, чтобы вы с сестрой взяли бы ее совсем на ваше попечение до моей смерти, и чтобы она жила то у тебя, то у Маши, и чтобы только изредка ее привозил кто-нибудь ко мне для краткого свидания. А с меня, кроме денег, никакого участия не требовать.
Сам же я и на гостинице начал вести жизнь все более и более монашескую и не особенно горюю даже и об том, что Вари около меня не будет. (…)
Публикуется по автографу (ГЛМ).
244. А. А. АЛЕКСАНДРОВУ. 17 октября 1891 г., Сергиев Посад
Милый друг, Анатолий Александрович! Весть о кончине от. Амвросия не застала меня врасплох: я давно уже приучил мою мысль к этой утрате. Он был слишком уже слаб, чтобы можно было надеяться на продолжение его жизни. Разумеется, ни один духовник уже не может мне заменить его. Будем так доживать наш грешный век! (…)
Впервые опубликовано в кн.: Памяти К. Н. Леонтьева. СПб., 1911. С. 121–122.