Избранные произведения в 2-х томах. Том 1
Шрифт:
Нагель спустился к пристани. Он видел, как Минутка расклеивает афиши на стенах почты, банка, школы и тюрьмы... Как старательно он это делал, с каким чувством ответственности! С какой охотой он занялся этим делом, не считаясь со временем, хотя ему давно бы пора идти отдыхать. Нагель прошел мимо Минутки, поклонился ему, но останавливаться не стал.
Дойдя уже почти до самой пристани, он услышал позади себя чей-то взволнованный голос. Он обернулся. Это была Марта Гудэ, она догнала его и сказала, задыхаясь:
– Простите, вы дали
– Добрый вечер!
– ответил он.
– Вы тоже вышли погулять?
– Нет, я была в городе, я ждала вас у гостиницы. Вы дали мне чересчур много денег.
– О! Начинается сказка про белого бычка?
– Да нет же, вы просто обсчитались!
– крикнула она с отчаянием.
– Там оказалось больше двухсот крон.
– Ну и что? Я в самом деле передал вам несколько лишних крон? Хорошо, вы можете мне их вернуть.
Она начала было расстегивать лиф, но тут же остановилась и растерянно оглянулась, не зная, как быть. В конце концов ей снова пришлось извиняться: здесь кругом столько народу, она не может вынуть эти деньги на улице, они так хорошо упрятаны.
– И не надо, - поторопился он ей ответить.
– Я могу сам за ними зайти. Вы разрешите мне зайти?
И они вместе направились к ее домику. Встречные провожали их любопытными взглядами.
Когда они вошли в комнату, Нагель снова сел на то же место, где сидел раньше, у окна, все еще завешенного юбкой. Пока Марта доставала деньги, он молчал и заговорил только после того, как она протянула ему несколько мелких купюр, еще сохранивших тепло ее тела, несколько истертых, поблекших десятикроновых бумажек, которые ее честность не позволяла ей продержать у себя даже одну ночь. Нагель попросил ее оставить эти деньги себе.
Но теперь она, видимо, снова почувствовала недоверие к его намерениям. Она робко взглянула на него и сказала:
– Нет... Я вас не понимаю...
Тогда он вскочил и пошел к дверям.
– Зато я вас отлично понимаю, - ответил он.
– Поэтому я немедленно ухожу. Теперь вы успокоились?
– Да... Нет, не стойте у дверей!
Она даже протянула обе руки, чтобы удержать его. До чего же это странное существо боялось кого-либо обидеть!
– В таком случае у меня к вам просьба, - сказал Нагель, все еще не садясь.
– Вы могли бы мне доставить, если бы захотели, большую радость, и я нашел бы способ отблагодарить вас за это. Я прошу вас прийти на открытие благотворительного базара в четверг вечером. Вы не откажете мне в этом удовольствии? Вас это развлечет, там будет много народу, много света, музыка, живые картины... Придите, прошу вас, вы не пожалеете! Вы смеетесь? Отчего вы смеетесь? Бог мой, какие у вас ослепительные зубы!
– Да я же никогда никуда не хожу, - ответила она.
– Как только вы могли подумать, что я решусь туда пойти. Да и зачем? Почему вы хотите, чтобы я туда пошла?
Он объяснил ей откровенно и честно, что это взбрело ему в голову уже давно, недели две назад, потом он почему-то забыл про эту затею, а сейчас вдруг снова вспомнил. Он хочет только, чтобы она была там, чтобы она присутствовала на празднике. Он хочет ее там увидеть, но если она пожелает, он даже не подойдет к ней, не заговорит. Он не собирается быть ей в тягость, это вовсе не входит в его намерения. Он просто будет рад, что она хоть разок окажется вместе со всеми, что он услышит, как она смеется, увидит ее совсем молодой. Она непременно должна прийти. Он просит ее об этом!
Нагель поглядел на Марту: как подчеркивали седые волосы жгучую черноту ее глаз! Одной рукой она нервно теребила пуговицы на корсаже, и эта рука, такая бессильная, с длинными пальцами и двумя голубыми жилками у запястья, с сероватой кожей, быть может, даже не очень чистая, казалась удивительно трогательной и целомудренной.
– Да, - сказала она, - там, наверно, будет весело...
Но ведь у нее нет платья, даже приличной юбки нет для такого вечера...
Он перебил ее: впереди еще три полных дня, к четвергу можно сшить все, что угодно. Времени предостаточно... Ну, решено?
И в конце концов Марта уступила.
– Разве можно хоронить себя заживо?
– сказал Нагель.
– Это к добру не приводит. Да еще с такими глазами и с такими зубами, - нет, это, право, грешно! А этих нескольких крон, что лежат на столе, как раз должно хватить на платье... Да, да, тут не о чем и говорить!.. Тем более что это ведь его затея, и она согласилась только ему в угоду.
Он простился, как всегда, немногословно и сдержанно, не давая ей никакого повода к беспокойству. Проводив его до дверей, она сама еще раз протянула ему руку и поблагодарила за то, что он пригласил ее на праздник. Уже много-много лет она нигде не бывала и совсем отвыкла от общества. Но она постарается вести себя там хорошо.
Большое дитя, она обещает вести себя хорошо! Да разве об этом речь?..
16
И вот настал четверг. Накрапывал дождик, но благотворительный базар все же открыли при большом стечении народа. Играла музыка, и на площади собрался не только весь город, но и немало людей понаехало с хуторов - не пропускать же такое редкостное развлечение.
Около девяти вечера, когда пришел Нагель, зал был уже битком набит. Он остался стоять у самых дверей и несколько минут слушал чью-то речь. Он был бледен и одет, как всегда, в свой желтый костюм. Но повязку с руки он снял, - видимо, обе ранки уже зажили.
Впереди, у самой сцены, он увидел доктора Стенерсена и его жену, а чуть правее стоял Минутка и остальные участники живых картин, но Дагни среди них не было.
В зале было невыносимо жарко от свечей и так тесно, что Нагелю вскоре захотелось выйти. В дверях он столкнулся с поверенным Рейнертом и поклонился ему, на что Рейнерт ответил едва заметным кивком. Нагель прошел дальше и стал у стены в коридоре.