Избранные произведения в 2 томах. Том 1
Шрифт:
Босой Безбородов перематывал портянки, натягивал сапоги, стараясь не топать, потому что на лавке, за голым столом с телефонами, спал лейтенант, закрыв лицо фуражкой.
Под безудержный гудок паровоза за стеной грохотал состав. Дрожмя дрожали стекла в дежурке, но лейтенант не просыпался, привык к гудкам и оконному ознобу. Безбородов кряхтел:
— Едут, едут… Все в ваши края. Станки везут… Беженцев с детьми везут… Подальше от фронта.
Грохот пронесся и быстро растаял в ночи. Тишина стала жуткой,
Старик достал яблоко из глубочайшего кармана халата и протянул Безбородову. Тот взял, сдавил яблоко пальцами.
— Чудной вы, отец… Правда… Такая война — и вдруг яблоки!
Он положил яблоко на подоконник, в ряд, где их скопилось уже не меньше десятка.
— Значит, это ваши женщины догадались такой подарок на фронт послать?
— Старухи тоже, — грустным шепотом ответил старик. — Барышни тоже.
— Одним словом, бабы, — заключил Безбородов, вставая. — Послали яблоки, а компот получается.
— Правильно ты сказал, сынок. Комфот!
Безбородов повертел ногами, поскрипел подошвами и посоветовал сердечно:
— Вертайтесь домой с попутным ветром. А яблочки свои раздайте.
— Кому?
— Раненым. Видали, сколько их?
Старик подумал, но не согласился и даже покрутил пальцем у лба, намекая, что советчик рассудил не очень-то умно.
— Раненых везут в Ташкент, в Самарканд, в Бухару. Там яблоки есть. Дыни есть. Виноград есть. А в Москве нету!
— Мало ли чего в Москве нет, — неожиданно сказал лейтенант, толкнув фуражку на затылок, и сел на лавке. — Хотите, я вас в санитарный посажу? До дома!
— Зачем — санитарный? Я здоровый.
— Бумагу дам, что отобрал паровоз.
— Лучше дай паровоз, а бумагу оставь себе, — огрызнулся старик.
— Да не сердись ты, дед. Ты пойми… Мне толкач был нужен. Вот так! — объяснил лейтенант, полоснув себя ладонью по горлу. — Для раненых. Понимаешь, дедуся?
— «Вот так»— понимаю, — сказал старик, повторяя жест лейтенанта. — «Толкач» — не понимаю.
— Вы-то к нам с горы скатились, — помог лейтенанту Безбородов, — а назад дорога поднимается в гору, в гору, в гору. Два паровоза надо — впереди и сзади. Ясно?
Старик печально покивал седой головой.
— Ну вот. А еще уголек какой? — охотно продолжал Безбородов. — Пыль! Паровозишки только кашляют. Ни тпру, ни ну…
Старик снова кивнул головой, прикрыв глаза.
— Гроб без толкача, — перебил помощника лейтенант. — Вот я ваш паровозик и тю-тю. Мобилизация. Ничего не поделаешь, война.
— Правильно говоришь, начальник, — одобрительно заключил старик. — Все правильно.
— Договорились? — обрадовался лейтенант.
Старик прищурился и сказал вызывающей скороговоркой:
— Черта с два!
Лейтенант даже не понял:
— Что-что?
— Черта
— Во дает старик! — удивился Безбородов. — А слова «толкач» не понимает!
И засмеялся на всю дежурку, поскольку не для кого уж было беречь тишину. Лейтенант придавил окурок.
— Как знаешь, отец. Помощи от меня не жди.
— А кто поможет?
— Один аллах, — улыбнулся лейтенант.
Старик посмотрел на него неприязненно.
— Мне аллах всегда помогал… Был я молодой, как ты, — показал он большим пальцем на Безбородова, — коня хотел. Где коня взять? Просил аллаха. Каждый день просил. Аллах сказал: «Покажи в свой кишлак дорогу Чапаеву — получишь коня». Не обманул… Хороший конь мне достался… Я стал с конем как бай и женился. Такой, как ты, — показал он теперь на лейтенанта. — Стал дом просить у аллаха. Аллах научил: «Иди в сельсовет». Я пошел. Дали дом. Быстро. Через год… Через два года… Большой дом… И сейчас там живу. Видишь, аллах добрый!
Безбородов еще раз от души гоготнул, а старик рассердился:
— Зачем смеешься?
Тот осекся. Старик поглядел на лейтенанта:
— Аллах один на всех. И все его просят — то давай, это давай, это сделай, это не сделай… Совесть есть? Голова есть? — Он треснул себя по лбу. — Рука есть? Зачем «аллах поможет»? А ты — нет?
Лейтенант молчал. И Безбородов молчал. То ли смущенно они молчали, то ли терпеливо. За окном снова раскатился колесный грохот. Дверь распахнулась, юный часовой доложил с порога:
— Шестьдесят второй прошел.
Старик поднялся и слушал, как долго дрожали стекла.
— Ты плохой начальник, — прошептал он.
Лейтенант обиженно спросил:
— Это почему же я плохой?
— Человек, а ничего не даешь, — сказал старик и пошел к двери мелким старческим шагом.
Юный часовой уступил ему дорогу, а лейтенант крикнул:
— Куда?
— В Москву, — ответил старик, повернувшись в дверях. — Пешком пойду… Принесу и покажу своим детям… — Он вынул из бездонных карманов по яблоку и подержал на ладонях. — А больше нет… Все яблоки лейтенант Пинчук — тю-тю…
Услышав свою фамилию, лейтенант недобро покосился на Безбородова. Тот пружиной вытянулся:
— Разрешите идти?
И выбежал.
Старик засеменил за ним.
— Подожди, отец… У тебя что, сын на фронте?
Старик опять посмотрел на лейтенанта:
— Все… там, на фронте, в окопах… мои сыновья. Сидят, холодно, пули, бомбы — война… А я им яблоки везу. Что есть, то везу… А ты… — укоризненно покачал он головой, — тю-тю!
— Ну и вредный ты, дед!
Лейтенант посмотрел в окно и спросил у юного часового, переводившего глаза с одного на другого: