Избранные произведения. Том 4. Приговоренный: Путешествие в город мертвых. Приговоренный к призие.
Шрифт:
Тела дружески перешучивались между собой, и их очевидно хорошее настроение подтверждало предположение Лиры, что все они добровольцы. Когда Тилл оказывался рядом с ними, они относились к нему как к старшему, но без всяких поклонов и других особых знаков внимания, принятых у маев. Носильщики признавали его превосходство в умственном и духовном отношении. Он же, в свою очередь, не пользовался своим положением, чтобы вести себя как господин среди подчиненных. Однако среди носильщиков все же прослеживалась некая иерархия, как если бы каждый знал свое место без того, чтобы напоминать ему об этом. В самом низу этой иерархии
— Йулур? — Этьен ожидал, что Тилл улыбнется при упоминании об этом парне, но тот выглядел озабоченным. — Он сирота. Его родителей убил какой-то плотоядный зверь, описать которого он нам не смог. Ужас, который он пережил, остановил его умственное развитие. — Тилл сделал жест, которого Этьен не понял. — Йулура воспитала семья Мии-Ана, но это не помогло ему тут. — Тилл дотронулся до своей головы. — Однако у парня хорошая душа, доброе сердце и очень сильная спина. Он получит много заслуг в этом путешествии, может быть, достаточно для того, чтобы принять его в жизнь после жизни.
— Это не моя специальность, это больше по части моей жены, но я не думал, что тела верят в жизнь после жизни.
— Не все из нас. Не знаю даже, верит ли в это Йулур, поэтому я стараюсь верить за него. Похоже, он доволен жизнью, как бы жестоко она ни обходилась с ним. Я знаю, что многие завидуют его непоколебимой удовлетворенности жизнью. В этой экспедиции на меня возложена огромная ответственность за него, помимо вас двоих, разумеется. — В этих смотревших с теплотой карих глазах не было ни тени вероломства, хитрости, обмана. — Если Йулур отстанет от нас, он никогда не найдет дорогу обратно. Действительно, хотя он живет там всю жизнь, он не сможет найти обратной дороги в Турпут. У него не хватит ума даже просто идти по дороге.
Тилл подождал, не будет ли еще вопросов, а потом вернулся к своим товарищам.
Все, что Лира рассказывала Этьену о тела, подтверждалось. Это был добрый, вежливый народ. Тогда почему он все время пытается найти причины для того, чтобы не любить их? Он знает ответ. Не то чтобы Лира обожала всех тела, этот народ ей почти безразличен. Но в чем же проблема? А вот в чем. Есть один тела, с которым она проводит все свое время, к нему она обращается с каждым новым вопросом. Это Тилл. Тут нет ничего странного. Тилл — тоже млекопитающий. Не первый раз Лира обожает какой-либо объект изучения. Ну и ну, я уже стал ревновать к инопланетному аборигену, сказал себе Этьен. Вздрогнув от осознания подобного, он сосредоточился на дороге. Лира заметила странное выражение его глаз.
— Этьен? Ты нормально себя чувствуешь?
— Да, да, все в порядке. — Он моргнул, поправил поклажу. Лира посмотрела ему вслед, удивленно тряхнула головой и поспешила за ним.
Тела спокойно шли в отдалении. Тилл находился рядом, с Йулуром. Он тронул носильщика за плечо:
— Йулур?
— Да, Ученый?
— Ты не знаешь, что за знак возникает при пересечении Оо и другой линии?
Носильщик даже бровью не повел, даже не попытался сообразить.
— Я не знаю, Ученый.
— Ничего, все в порядке, Йулур, это не важно. Расскажи мне лучше, что ты думаешь о наших новых друзьях.
Йулур посмотрел через головы своих товарищей на двух землян.
— Они очень симпатичные, Ученый. Хотя на них мало меха. И когда они говорят между собой, то это звучит очень странно, не похоже ни на наш язык, ни на язык маев. Но они симпатичные.
— Да, это так. Спасибо за твое мнение, Йулур.
Носильщик пошел дальше со своей ношей, а Тилл присоединился к объектам своего интереса.
— Ваше любопытство побудило меня поговорить с Йулуром, Этьен. Я задал ему очень простой вопрос, но он не смог мне ответить. Вопрос оказался за пределами его умственных способностей. И в то же время меня поразило, что он, может быть, счастливее всех нас, поскольку свободен от интеллекта. Поэтому он свободен от страданий, которые это может причинить, от зависти и тому подобных вещей. А еще — от неведения, расстройства планов, крушения надежд, зависти и других проявлений.
— Вы могли бы сделать из него отличного святого.
— Иногда мне тоже так кажется. Он доволен жизнью, и в то же время бывают случаи, когда я его не понимаю.
— У нас в народе говорят, Тилл, — Этьен попытался поточнее перевести это на язык тела, — лучше быть счастливым идиотом, чем несчастным гением.
— Ах, опять это странное понимание слова «счастье». Лира уже говорила мне. У нас оно иное. Тебе нужно объяснить мне это подробнее.
Этьен попытался сделать это, пока они медленно спускались по холму к расширявшейся полоске серебра, какой им представлялась река Скар.
Дни проходили, жара усиливалась, проходя отметку в девяносто градусов. Тела начинали снимать свои одежды, капюшоны и тоги, запихивая их в мешки. Впервые Этьен увидел тела без одежды. Они чувствовали себя вполне удобно, как если бы одежда служила только для защиты от природных явлений и для указания на социальное положение, а не потому, что быть голым неприлично. Правда, тела не были голыми в человеческом понимании этого слова, поскольку мягкий коричневый мех покрывал все их тело, за исключением рук до локтя и ног до колен. Одно удивило — это неожиданное наличие хвоста, коротенького, пяти-шести сантиметров в длину. Это делало тела похожими на животных, хотя и некоторые другие разумные расы имеют хвосты. Аанны, например, считают наличие хвоста признаком разумности, а не наоборот.
В других отношениях тела мало отличались от людей, если не принимать во внимание шестипалые руки и ноги и муравьеподобное лицо. Был еще один аспект их анатомии, который интересовал Этьена. Он намеревался спросить об этом Лиру, как только будет уверен, что она правильно поймет его любопытство. Без сомнения, она очень удивится.
Тем временем температура воздуха достигла ста градусов. Маи, которые устали от холодного климата, наслаждались жарой. Экспедиция достигла берега Скара и двинулась по направлению к Аибу. Этьен уже думал о том, как он примет холодный душ на борту своего корабля. Ему предстояло заплатить вторую половину обещанной суммы местному мойту и подготовиться к путешествию вверх по реке. Вечером у них возник спор с руководителем носильщиков-маев. Тот говорил так быстро, что даже Лира с трудом понимала его. Поэтому Хомату пришлось перевести.