Избранные произведения. Том 8. Квози: Квози. КОТализатор
Шрифт:
— Ты — первая женская особь, с которой я встречаюсь лично, так что какая-то польза из этого выйдет.
— Его английский так же хорош, как и твой, Чад. Как ты выучил наш язык? — спросила она Разговаривающего. Квози вопросительно посмотрел на своего друга.
— Будет лучше, если ты ей что-нибудь расскажешь, — устало сказал Чад. — Если ты промолчишь, она потом замучает меня до смерти.
— Я расскажу, но, — Разговаривающий повернулся к Минди, — ты должна поклясться никому не рассказывать ни о нашей встрече, ни о моем существовании. Твой брат хранит тайну много лет. Способна ли ты на это? Если нет, наше знакомство
— Нет, нет, — быстро проговорила Минди. — Я клянусь, клянусь. Зачем мне кому-то рассказывать? Ведь это большой секрет, да? Наш секрет. — Ее глаза осмотрели Разговаривающего. — Мне нравятся твои украшения.
Квози склонил голову набок, рассматривал Минди:
— Я уже обращал внимание на это, а теперь получаю еще одно подтверждение. Несмотря на беспомощность ваших органов слуха вы с удовольствием украшаете их, хотя больше этим увлекаются женщины.
— Может, мы поменяемся серьгами. Нет, нельзя? Это может поставить под угрозу твой секрет, да?
Разговаривающий не скрывал своего облегчения:
— Я рад, что на тебя можно положиться. Она выбрала местечко поудобнее и уселась, обхватив колени руками.
— Расскажи мне все о себе и о..; , как ты их назвал, братец?
— Квози.
Чад не знал, сердиться ему на Минди за ее слежку или радоваться, что она так легко согласилась хранить их тайну.
— Что ты хочешь узнать? — спросил Разговаривающий.
— Все! — и она улыбнулась ему.
— Мне не хватит и жизни, чтобы рассказать все, но я постараюсь удовлетворить твое любопытство, хотя бы в общих чертах. Начнем с улыбки.
Пока Разговаривающий читал лекцию Минди, Чад искал термос с холодным фруктовым соком.
Рассказывая о себе, Разговаривающий обдумывал случившееся. Если не считать варианта с убийством девушки, у него был не слишком богатый выбор. Несмотря на всю разумность этого выхода, он сомневался в том, что Чад поймет его. Убить их обоих? Это слишком опасно. Родители начнут беспокоиться, возможно их будут искать специально обученные люди. Может случиться так, что они найдут не только следы убийства, но начнут догадываться о том, кто это мог сделать. Ни при каких обстоятельствах он не мог подвергнуть колонию такому риску.
Впрочем, все это не имело значения, то есть у него не только не было ни малейшего желания убивать Чада, но и психологически и духовно он не был готов к убийству. Он не мог даже приблизиться к ним без их разрешения. Он должен был отбросить эти мысли, не обсуждая их со своим другом.
Чад вынужден был признать, что Минди все-таки справилась со своей болтливостью, когда они вернулись домой. Она не дала никому ни малейшего повода предположить, что произошло что-то необычное.
Родители не удивились, когда она объявила им, что вместо занятий литературным творчеством, с этого времени она будет сопровождать своего брата в его путешествиях. Напротив, им было приятно видеть детей забывшими свои распри. Минди рассказывала, что она и не подозревала, как мало знает о лесе, а Чад сдержанно признавал, что неплохо иметь товарища в долгих походах.
Все шло гладко до последней недели лета. Чад разбил лагерь как всегда, но прошло три дня, а Разговаривающий все не появлялся. Чад начал волноваться. Он умывался в реке, когда к нему подошла Минди:
— Он когда-нибудь так задерживался?
— Нет, — Чад взял полотенце. — Никогда.
— Может быть, его что-то задержало?
— Вряд ли. Квози просто помешаны на пунктуальности. Он часто говорил об этом.
— Ну ладно, он опаздывает. Паниковать рано. Он же не может предупредить нас письмом. Может, случилась какая-нибудь нелепица, скажем, он случайно запер себя в ванной. Или он был очень занят и забыл о нашей договоренности.
— Может быть на несколько часов, но не на три дня.
Это совсем на него не похоже. Ты права, конечно, говоря, что с ним могло что-то случиться. Может он столкнулся с пумой или медведицей с детенышами? Мы всегда побаивались этого.
По лицу Минди было видно, что она не обдумывала такой возможности:
— О господи! Надеюсь, что этого не случилось.
Чад с удивлением посмотрел на нее.
— Вот уж не думал, что он так много для тебя значит.
— Опять ты за свое, — с раздражением отозвалась она, — думаешь за меня, говоришь за меня. Разве я когда-нибудь давала тебе повод так думать?
— Нет. Но ты всегда гораздо больше интересовалась его рассказами, чем им сами.
— Ты ненормальный. Я так же люблю его, как и ты.
Внезапно Чад почувствовал, что этот разговор ему неприятен. Он вновь повернулся к речушке.
— С ним что-то случилось, я знаю.
— Может, он заболел. Как ты думаешь, они болеют?
— Наверное. Смешно, но мы никогда об этом не говорили, — он слегка расслабился. — Может, все так и есть. Хотя все равно это на него не похоже.
— Болезни не планируют. Может быть, он беспокоится больше, чем ты. Не может же он попросить врача или кто там у них, отослать нам телеграмму.
Она поставила на переносную плиту сковородку.
— Нам ничего не остается как только ждать и надеяться на лучшее. Если он не появится, мы отправимся домой и вернемся сюда через неделю.
Чад кивнул головой:
— Так и сделаем.
Разговаривающий не появился ни через день, ни через два. Чад пытался уговорить себя не беспокоиться. Разговаривающий, наверное, просто подвернул ногу. Для Квози это могло быть очень серьезно. А может у него проблемы на работе или в семье. Все выяснится через неделю, когда они вернутся в лагерь. Не один раз Чад думал о том, что, возможно, он никогда больше не увидит Разговаривающего. С удивлением он понял, как много для него значит его длинноухий друг. Минди лучше других знала, что уже многие годы ее брат отличался от обычных людей.
XII
Не было никакой болезни или рассеянности. Разговаривающего подвела самая опасная вещь — случайность. Если бы он появился раньше, никто бы не заметил открывающуюся крышку люка. Если бы инженеры работали, а не предавались медитации в перерыве, он бы услышал шум и переждал их ухода. Но он всегда считал, что случайности происходят из-за небрежной подготовки. А вот теперь он сам попался на эту удочку.
Проходящие мимо колонисты оглядывались на него, что само по себе было крайне невежливо и умножало его унижение. Он не мог остановить и упрекнуть их. Он понимал: их нельзя винить в нарушении этикета. Еще никогда никого в колонии не сопровождала вооруженная охрана. В ней просто не было необходимости, в колонии некуда было бежать. А вот Разговаривающий нашел куда и теперь его ждет наказание.