Избранные сочинения в 9 томах. Том 2: Следопыт; Пионеры
Шрифт:
— Ах, бороздить, пахать — все это пустые слова! — возразил сержант, криво усмехнувшись. — Пусть попробует излить перед Мэйбл свою душу, бог с ним! Тогда его ухаживаньям придет конец. Я-то хорошо знаю, что моя дочь никогда не станет женой лейтенанта Мюра!
Сержант сказал это непререкаемым тоном, желая подчеркнуть, что никогда не разрешит своей дочери выйти замуж за квартирмейстера.
Мэйбл смешалась, вспыхнула и растерянно улыбнулась, но тут же овладела собой и весело заговорила, чтобы скрыть свое волнение:
— Не лучше ли подождать, батюшка, когда
— Что это за басня, Мэйбл? — нетерпеливо спросил Следопыт, который при всех своих достоинствах не знал самых простых вещей, известных почти каждому белому человеку. — Расскажите ее нам, у вас это так хорошо получается! Я думаю, что и сержант ее никогда не слыхал.
Мэйбл прочитала известную басню, и у нее это действительно так мило получилось, что влюбленный Следопыт не отрывал от нее глаз, а доброе лицо его расплылось в широкую улыбку.
— Как это похоже на лисицу! — воскликнул он, когда Мэйбл дочитала басню до конца. — Вот и минги тоже хитры и жестоки; эти бестии друг друга стоят. А что до винограда, то он в наших краях вообще кислый, даже для тех, кто в состоянии до него дотянуться. Но и здесь, конечно, он иногда кажется еще кнелей тем, кто его не может достать. Я полагаю, например, что мингам мой скальп кажется ужасно кислым.
— Насчет кислого винограда не нам тужить, дочка, пусть на него жалуется мистер Мюр. Ведь ты не мечтаешь выйти за него замуж, не так ли?
— Она? Да ни за что! — вмешался Кэп. — Какая он ей пара? То ли солдат, то ли нет, не разберешь кто! История про виноград очень даже к нему подходит.
— Батюшка, дядюшка, родные мои! Я пока еще не думаю о замужестве и хотела бы, чтобы об этом поменьше говорили. Но если и надумаю, то, во всяком случае, вряд ли остановлю свой выбор на человеке, который уже осчастливил своей благосклонностью трех или четырех жен!
Сержант подмигнул Следопыту, как бы говоря: «Вот видишь, наше дело в шляпе!» — потом, уступая просьбе дочери, переменил тему разговора.
— Ни тебе, зять, ни Мэйбл я не вправе передать командование гарнизоном, который останется на острове, — заметил он, — но вы можете давать советы и влиять на здешние дела. Официальным командиром вместо меня останется капрал Мак-Нэб; я старался сколько мог втолковать ему, что он остается здесь за главного и не подчиняется лейтенанту Мюру, который хоть и старше его чином, но сюда попал как волонтер и не должен вмешиваться в нашу службу. Смотри, брат Кэп, поддерживай капрала: если квартирмейстер приберет к рукам Мак-Нэба, то потом сядет и мне на голову — он захочет командовать и мной, и всей экспедицией.
— Особенно если Мэйбл и вправду посадит его на мель во время твоего отсутствия. Но все суда, я надеюсь, тыоставляешь под моей командой? Самая дьявольская путаница всегда образуется от столкновений между главнокомандующими на море и на суше.
— Вообще-то главнокомандующим здесь остается капрал. Мы знаем из истории, что разделение власти как раз яприводит к наибольшим
— Но зачем вы оставляете нас здесь, батюшка? Я приехала издалека, чтобы покоить вас, разве я не могу сопровождать вас и дальше?
— Славная ты моя девочка! Настоящая Дунхем! И все-таки тебе придется остаться. Мы покинем остров завтра утром, еще затемно, чтобы ни один любопытный не подсмотрел, как мы будем выходить из нашего укрытия. Мы возьмем с собой два бота побольше, а вам оставим третий бот ипирогу. Мы должны выйти на протоку, по котором французы возят во Фронтенак всякое добро для индейцев. Там нам придется засесть, может быть, даже на целую неделю, чтобы перехватить их суда.
— А бумаги твои в порядке, братец? — с беспокойством спросил Кэп. — Тебе, разумеется, известно, что захват судов в открытом море считается морским разбоем, если с тобою нет необходимых бумаг, подтверждающих твое право совершать рейсы на государственном или частном вооруженном судне.
— Я имел честь получить от полковника звание старшего сержанта пятьдесят пятого полка, — возразил Дунхем и с достоинством выпрямился, — а этого должно быть достаточно даже для французского короля. Если же и этого мало, у меня есть письменный приказ майора Дункана.
— Но это не дает тебе права совершать рейсы на военном судне?..
— Других бумаг у меня нет, зять, но и этих хватит. Интересы его величества в этой части света требуют, чтобы мы захватили суда, о которых я говорил, и отвели их в Осуиго. Эти суда нагружены шерстяными одеялами, побрякушками, ружьями и патронами, — одним словом, всем, что нужно французам для подкупа проклятых дикарей, их союзников, которых они заставляют совершать всякие зверства. Тем самым французы попирают христианскую религию и ее заповеди, законы человеколюбия и все, что нам дорого и свято. Захватив этот груз, мы расстроим их планы и выиграем время, потому что этой осенью они уже не смогут получить из-за океана другие товары.
— Однако, батюшка, разве его величество не прибегает также к помощи индейцев? — спросила Мэйбл, несколько удивленная.
— Разумеется, дочка, и он имеет на это право, да благословит его господь! Но только есть большая разница в том, кто использует краснокожих в войне — французы или англичане, — это всякому понятно!
— Это-то понятно, шурин! Я вот только никак не разберусь с твоими судовыми документами.
— Любой француз обязан удовлетвориться документом английского полковника, подтверждающим мои права. Так оно и будет, зять.