Избранные труды по гражданскому праву
Шрифт:
Истец, получив отказ ответчика возместить долги перед фирмой «Гамма», которые все еще не были оплачены истцом, сослался на то, что пункт 4 статьи 9 ГК включает в сумму реального ущерба не только уже произведенные расходы, но и будущие, которые должны быть произведены. Аналогичная формулировка содержится и в Гражданском кодексе Российской Федерации.
Это обстоятельство заслуживает особого внимания.
Деление суммы убытков на реальный ущерб и упущенную выгоду является традиционным для континентальной системы права (ст. 1149 Французского гражданского кодекса; № 249–252 Гражданского уложения ФРГ). Такое деление достаточно четко проводилось и в СССР и в союзных республиках. До появления новых гражданских кодексов убытки состояли: а) из расходов, произведенных кредитором, утраты или повреждения его имущества (уже состоявшиеся имущественные
Такое же традиционное деление со словесным обозначением – реальный ущерб и упущенная выгода – мы находим в Основах гражданского законодательства Союза ССР и республик, которые в этой части действовали в Республике Казахстан с 1993 по 1995 г.
Включение новыми гражданскими кодексами в реальный ущерб будущих расходов – новшество, [118] практическую полезность которого еще предстоит оценить. Но полезность этого новшества в рассматриваемом деле вызывает явные сомнения, так как позволяет увеличить объем убытков, опираясь на весьма недостоверные доказательства. Расходы, которые почему-то не производились много лет и обязательность которых вытекала не только из факта нарушения, но также из соглашений кредитора с третьими лицами, имеющими с ним общий интерес, теперь рассматриваются как будущие реальные расходы. При этом не было препятствий к установлению в подобных соглашениях повышенных платежей, которые все равно можно будет переложить на должника, нарушившего основное обязательство.
118
См., напр.: Брагинский М. И., Витрянский В. В. Договорное право: Общие положения. М: Изд-во «Статут», 1997. С. 525; Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть первая. Научно-практический комментарий. М., 1996. С. 39.
Особенно опасным представляется подобное распространительное толкование пункта 4 статьи 9 ГК для ситуаций, в которых третье лицо и кредитор являются аффилиированными субъектами, в частности, когда третье лицо является дочерней компанией кредитора либо наоборот, что весьма характерно для казахстанской правовой организации экономики. Нетрудно представить, как подобные аффилиированные компании могут определять и исполнять взаимные претензии.
Это достаточно заметно проявляется в расходах, прямо вытекающих из соглашений истца с фирмой «Гамма». Но эту же линию можно проследить и далее – в отношениях последней с юго-восточным банком. Имея в виду рассмотренное дело, не хотелось бы делать далеко идущий вывод о нецелесообразности включения в сумму реального ущерба будущих расходов. Но частный вывод – как понимать в однотипных делах будущие расходы, каков их возможный состав, как определять, ограничивать и доказывать их общий размер – нам представляется целесообразным. [119]
119
Нам, например, представляется целесообразным возмещение достоверно доказанных будущих расходов, необходимых для компенсации последствий причиненного внедоговорного вреда (деликтов) либо признанных судом расходов, необходимо вытекающих из обязательства перед третьим лицом, направленного на обеспечение исполнения договора с ответчиком и возникшего до нарушения договора.
Единое мнение специалистов, толкующих наши законы, как, впрочем, и законы России и законы бывшего СССР, сводится к обязательности устанавливать необходимую причинную связь между правонарушающим поведением должника и убытками, понесенными кредитором. [120]
Авторы одного из учебников по гражданскому праву [121] подчеркивают, что такая причинная связь должна быть прямой и непосредственной. Возмещению подлежит реальный ущерб, не просто порожденный, вызванный правонарушением, но прямо и непосредственно порожденный правонарушением.
120
См.: Брагинский
121
Гражданское право. Часть 1 / Под ред. А. П. Сергеева, Ю. К. Толстого. М., 1998. С. 570–571.
Подобное понимание убытков требует, чтобы расходы прямо вытекали из нарушения. Если же между нарушением и расходами появляются посредствующие звенья – дополнительный субъект, претендующий на возмещение расходов, дополнительные последующие соглашения с третьими лицами, определяющие размер расходов, и т. п., то непосредственная связь нарушается и такие убытки, по нашему мнению, взыскиваться не должны. Третье лицо в данной ситуации несет непосредственный ущерб вследствие неисполнения перед ним обязательства истца, но не ответчика.
Что же касается попытки взыскания по рассмотренному делу судебных расходов, связанных с требованиями, предъявленными к гаранту, то необоснованность подобных попыток вытекает не только из опосредованного характера причинной связи. Истец допустил неправомерную подмену гарантийных отношений гаранта с бенефициаром с иными самостоятельными отношениями: между бенефициаром – кредитором по основному обязательству и должником по основному обязательству, в силу которых данный должник не несет ответственности за неисполнение или иное нарушение гарантийного обязательства.
Представленные нами доводы могут вызвать серьезные возражения. Как же так? Ведь расходы кредитора по его обязательствам перед третьими лицами, вызванные нарушением должником основного обязательства, также являются опосредованными в отношениях кредитор – должник. Это верно, но лишь до того момента, пока кредитор не произведет расходы третьим лицам. Как только подобный расход совершен, восстанавливается прямая непосредственная связь между нарушением, совершенным должником, и убытками кредитора. И кредитор приобретает право требовать возмещения убытков. Но это требование носит регрессный характер.
2. Для регрессных требований (в том числе и по возмещению убытков) Гражданский кодекс допускает исключение из общего правила, установленного пунктом 4 статьи 9. В регрессном порядке нельзя требовать возмещения будущих, еще не произведенных расходов. Ибо регресс – это по сути своей восстановительное обязательство, а восстановить можно лишь то, что уже нарушено. Обратное движение возможно лишь после того, как было совершено прямое. Так это и трактуется пунктом 1 статьи 289 ГК, озаглавленной «Регрессные требования»: «Должник, исполнивший обязательство другого лица, имеет право обратного требования (регресса) к этому лицу в размере исполненного обязательства» (выделено нами. – Ю. Б.).
Такое толкование вытекает и из других законодательных положений, регулирующих конкретные случаи предъявления регрессных требований – пункт 2 статьи 289 ГК РК: «Должник, исполнивший солидарное обязательство, имеет право обратного требования к каждому из остальных должников…» (выделено нами. – Ю. Б.).
Пункт 2 статьи 70: «Участник, погасивший долги полного товарищества… вправе обратиться с регрессным требованием в соответствующей части к остальным участникам…» (выделено нами. – Ю. Б.).
Пункт 1 статьи 133: «В случае удовлетворения требования законного владельца ценной бумаги об исполнении удостоверенного ею обязательства одним или несколькими лицами из числа обязавшихся по ценной бумаге они приобретают право обратного требования (регресса) к остальным лицам, ранее их обязавшимся по ценной бумаге» (выделено нами. – Ю. Б.).
Именно поэтому пункт 4 статьи 180 Гражданского кодекса устанавливает, что «по регрессным обязательствам течение исковой давности начинается с момента исполнения основного обязательства» (выделено нами. – Ю. Б.). Это значит, что до момента исполнения основного обязательства у истца нет права требовать исполнения регрессного обязательства.