Избранные вещи
Шрифт:
Что они даже писать не писают.
Каждый первый из них – чудак
Со своей личной музою-кисою.
Настоящий поэт не ест –
Он подпитывается энергией
Из каких-то возвышенных мест,
Находясь с богами в синергии.
Настоящий поэт не груб –
Он изящен в своей куртуазности.
Потребляет не кетчуп – кетчуп,
В ударениях знаючи частности.
В
Он – творец с бесконечной фантазией…
Ну, вы поняли сущность его?
Всё?
Жена, подавай мальвазию!
* * *
Будто бы сила какая-то вытерла
С неба астральный узор –
Всё, что гореть там должно, точно вымерло,
Кончился люминофор.
Только Венера, лучистая, яркая,
Чистая, словно слеза,
Портит не к месту собой как помаркою
Угольные небеса.
* * *
Их драконы многоголовее,
Пострашнее, но сутью вшивее.
И твердят о свободословии,
Но выходит – свободолживие.
Хайли лайкли не подтверждённые,
Утверждения голословные.
Это всё бездной ада рождённое,
С сатанинскою родословною.
* * *
В заржавленных доспехах
Заржавленный герой,
Кичась своим успехом,
Над бездною сырой,
Стоял, маша ретиво
Зазубренным мечом,
Не видя перспективы
Свержения в пролом.
И вот в момент какой-то
Грунт съехал из-под ног,
И ржавый рыцарь бойко
Пал в адовый чертог.
И долго-долго эхом
Помноженный стократ
Был слышен лязг доспехов
И истеричный мат.
* * *
Когда мечтаем мы о чём-то там,
То не задумываемся,
Что мир – не только эта комната
И даже не планета вся:
Клубкообразное сплетение
Людских судеб, чужих пространств,
Истолкований, разночтения
Произошедших окаянств…
А здесь – всего лишь эта комната,
Скучна, сера, пуста, но здесь
Возможно намечтать о чём-то там,
Отринув разночтений взвесь.
* * *
Если есть объективы,
значит,
есть субъективы,
Видим мы через них
фотографику дней.
Шепчем нервных стихов мы
речитативы,
В них сплошной субъектив,
он без полутеней.
Черно-белая
даже полная красок,
Приучила нас с детства
мир бескрайний делить
На своих и чужих,
на героев из сказок
И героев былин,
и на «быть иль не быть».
Три улитки
Три улитки как-то раз
Развернули мастер-класс –
Где и как улиткам жить,
Жизнь куда свою стремить.
– Я вот стану сибариткой, –
Говорит одна улитка, –
Буду нежиться и спать,
О возвышенном мечтать,
Буду томно тешить чувства
Современным лишь искусством,
Много есть и за сезон
Вырасту большой, как слон.
– Я, – твердит другая особь, –
Знаю жизни лучший способ:
Буду стройной как модель.
Есть не буду вермишель,
Буду чествовать салат,
Фрукты, овощи, шпинат,
Нюхать розы и герань…
Буду стройной, словно лань.
– Я же, – третяя улитка
Слово молвила внакидку, –
Знаю, где, как не крутись,
Мы свою закончим жизнь.
Будь ты слон, и будь ты лань,
Будь ты инь, и будь ты янь,
Будь ты трижды сибариткой
И модельною улиткой,
Будь ты вышедший с игры
Царь улиточной горы, –
Путь один судьбой нам дан:
Во французский ресторан.
Разным только соус будет,
Коим нас приправят люди.
* * *
Туман рассеялся немного,
И отсыревшая с утра
Кинжалолистая осока
Была особенно остра.
Был слышен разговор нечёткий:
Незлобно споря и брюзжа,
Два рыбака возились в лодке
В просвете узком камыша.
Потом раздался скрип уключин
И вёсел приглушённый плеск –
Уплыли. Сделался беззвучен
Мир снова на версту окрест.
Пока туман не растворится
В рассвета солнечной волне,
Я буду радостно дивиться
Чудесной ватной тишине.
* * *
Мир словно на волне искристости,
Пришедшей свыше и извне:
Дождь придаёт
флёр серебристости
Любой
подвернувшейся
фигне.
Вот так и жизни треволнения
В её сумбурной беготне.
Легко даём мы