Избранные воины Императора
Шрифт:
Однако к моему удивлению, и, я должен сознаться, облегчению, мое приглашение осталось без ответа, его забрала угрюмая горничная, которая со смешанным чувством наслаждения и презрения информировала меня, что ее госпожа "не доступна". Памятуя сумрачное выражение лица Миры, когда я отцеплял ее руку по якобы неотложному делу с аналитиком разведки, с которым пытался переговорить ранее, я охотно в это поверил. Для меня было очевидно с того момента, как мы в первый раз закрутились с нашей "связью", что она будет столь же мимолетна как и остальные за прошедшие года. Моя должность и обязанность перед комиссариатом делала неизбежным путешествие к другой зоне боевых действий, как только ситуация на Виридии стабилизируется, но маленький мирок Миры всегда вращался вокруг нее, и я начал осознавать, несколько запоздало, что она не воспримет благожелательно мой отъезд ни на каких условиях, кроме как своих. Ну ладно, очень жаль, подумал я. Она будущая наследница планеты [43] , но я не думаю, что это придаст ей веса в глазах Грайса,
43
Что, кажется, указывает на то, что Каин так никогда и не узнал о существовании родных братьев Миры, что для большинства людей будет маленьким, но говорящим подтверждением его эгоцентризма.
— Проверьте, может быть у них осталось немного этих штук из ящериц и чего-нибудь из копченой рыбки на кухне, — сказал я Юргену. Конечно, рацион на борту "Ревенанта" был пригодным, но слишком элементарным, маленькие радости жизни имеют слишком низкий приоритет для космодесантников и я намеревался наслаждаться всем мастерством повара губернатора, пока у меня еще была такая возможность.
— В противном случае, на ваш выбор. И себе достаньте чего-нибудь тоже.
— Очень хорошо, сэр, — сказал он и отбыл так быстро как мог, чтобы не компрометировать достоинство, которое он считал подходящим для кого-то на возвеличенной позиции персонального помощника комиссара и которое он постоянно пытался поддержать, находясь в блаженном неведении относительно того факта, что оно было полностью невидимо для кого-либо кроме него самого. Он вскоре вернулся с огромным накрытым подносом, содержимое которого оставалось для меня загадкой, и с термической сумкой, источающей пар. К моему несказанному облегчению, он утащил ее в свою комнату, поскольку в галактике существовало очень мало вещей, столь же сильно отбивающих аппетит, как картина (или звуки) набивающего рот Юргена.
Дел, после приема пищи, не нашлось, так как вещей у нас было мало, к тому же Юрген их уже упаковал, поэтому я оказался в неприятном и новом для меня положении человека с избытком свободного времени. Я придумал себе работу и в последний раз спустился в бункер, чтобы передать последнюю информацию о делах, которые оставляли астартес (скорее о телах множества мертвых еретиков) и забрать последние новости о текущей кампании Гвардии, на случай, если вопреки моим ожиданиям, Грайсу это будет интересно. (Тут я оказался прав — его это не заинтересовало.
Как только мы оставили Виридию, его внимание полностью сфокусировалось на преследовании космического скитальца, и я не помню ,чтобы он когда-либо снова упоминал о той кампании).
К моему облегчению, я не наткнулся в коридорах дворца на ДюПанью, поскольку я совершенно не был уверен, насколько хорошо он знал о моей связи с его дочерью или о её недавнем недовольстве. С последнего совещания, я ни разу его не видел. В командном центре я нашел Ортена, от которого шарахались офицеры Гвардии, но который храбро решил сделать все возможное, чтобы не дать им устроить слишком сильный бардак в его родном мире. Я удостоверился, что попрощался с ним настолько публично, насколько мог: не знаю, заставило ли это воспринимать его более серьёзно, но я надеялся на это [44] .
44
Большинство виридианских историй о войне приписывает ему то, что он почти без посторонней помощи превратил разрозненные остатки СПО в боевую силу, и сыграл решающую роль в окончательном избавлении планеты от заражения генокрадами, но тут мы должны учитывать изрядное количество местных предрассудков и шовинизма. В записях Имперской Гвардии просто говорится что он был эффективным посредником между ними и СПО, что может быть истолковано как сдержанное одобрение.
Что до Миры, то до моего ухода из дворца от нее не было ни слуху, ни духу, что вызывало двойственные чувства. С одной стороны, я не мог избавиться от некоторого чувства облегчения, в том смысле, что избежал конфронтации, которая, наверное, закончилась бы взаимными обвинениями, а с другой, я никогда не любил оставлять незаконченные дела. Когда Юрген вывез нас из внутреннего двора и поехал через разрушенный сад по главной дорожке, которая выглядела как прямая, но не так сильно изрытая как окрестности, полоса грязи, я понял что оглядываюсь из за брони пассажирского отсека "Саламандры", которую он где-то реквизировал, чтобы взглянуть на сотни окон в поисках мелькнувших светлых волос; но напрасно. Наконец, когда мы проехали разбитые ворота во внешней стене, через которые Трок начал свою атаку на осаждающие войска. Дворец исчез из поля зрения, и я обратил свое внимание на то, что нас окружало.
За то, относительно небольшое, время, которое прошло с момента нашего прибытия, я не видел большую часть Фиделиса. В тех редких случаях, когда я решался отправиться на разведку, чтобы в полевых условиях проверить записи командования Гвардии или астартес, я это делал на борту "Носорога", который благоразумно прислали мои хозяева, и чье появление всегда вызывало интерес среди Гвардейцев и лояльных СПО. Кажется, Отвоеватели по-прежнему относились к вопросу моей безопасности так же серьёзно, как и говорил спасший меня сержант терминаторов. Единственный обнаруженный мной недостаток, заключался в невозможности увидеть что-то, кроме интерьера броневика, который был куда более просторен, чем знакомые мне "Химеры". К тому же многоместные сиденья, спроектированные по тому же масштабу, что и на борту "Громового Ястреба", прекрасно подходили для нечеловеческого роста космических десантников, но были крайне неудобны для простых смертных. В результате я на самом деле видел только снимки города, потому что, как правило, это была часть города, в которой шли бои и масштабы обстрела и шума делали личный осмотр совершенно неблагоразумным занятием.
Теперь, когда Юрген, в своей обычной манере, пушечным ядром мчал нас, объезжая немногочисленные и слишком крупные, чтобы переехать их нашими гусеницами, препятствия, я был приятно удивлен. Похоже, война наконец отступила от столицы, оставив только несколько заметных островков беспорядков, и первые признаки чего-то, похожего на нормальную жизнь, начали пробиваться, словно зеленые ростки сквозь пепел лесного пожара. Дорога к космопорту была очищена от обломков, разрушенная поверхность исправлена рокритовыми заплатками, что было неудивительно, учитывая количество военного транспорта, грохочущего по ней в обе стороны. Чего я не ожидал, так это большого количества вклинивавшихся среди них гражданских автомобилей, главным образом грузовиков, заполненных в основном мебелью, имуществом и людьми с мрачными лицами, изо всех сил цепляющимися за осколки своих прошлых жизней. Я думаю, они возвращались к своим домам, или к тем местам, где они были, надеясь, вопреки всему, начать все с начала. Большинство ветхих грузовиков были украшены символами Императора, в придорожных святынях было несколько скудных подношений, которые, без сомнения, в нарушение комендантского часа, будут похищены, как только наступят сумерки [45] .
45
Вероятно, не факт, учитывая стойкую веру среднего виридианца в Золотой Трон, хотя, полагаю, были неизбежные исключения.
Переулки, куда в итоге свернул Юрген, потому что плотность движения на главной дороге не давала ему привычно разогнаться по максимуму, были, конечно, более загромождены, но даже здесь я с радостью замечал признаки возрождения. Люди двигались среди разрозненных обломков зданий, спасая что могли, хотя, если торговый центр, в котором я столкнулся с часовыми улья, был сколько-нибудь типичен, я сомневался что мародеры много чего им оставили [46] . В нескольких местах из руин, где сохранившиеся конструкции, иногда дополненные брезентом и подручными материалами, давали укрытие от дождя, поднимался дым костров, на которых готовили пищу.
46
На самом деле они скорее интересовались поиском стройматериалов, чем ценностями.
Мало кто из людей, мимо которых мы проезжали, смотрел на нас. Исключение составляли игравшие в развалинах дети, которые не обращали внимания на проблемы текущего времени, что так характерно для юности. Они смотрели, как мы мчались, разбрасывая камни и куски рокрита, крича или размахивая руками, прежде чем вернуться к своим играм.
И все же, казалось, что до сих пор еще не много было организованных работ по восстановлению, хотя мы увидели намеки на то, что должно было стать началом скоординированных усилий по возвращению Фиделиса к жизни. Складывалось впечатление, что повсюду были техножрецы. Они бродили поодиночке и парами, делали какие-то отметки в своих инфопланшетах или копались в трубопроводах. В это же время группа саперов одного из Востроянских полков возводила в парке временные жилища из прессщитов (Юрген не утруждал себя объездом), предположительно предназначенные для размещения полных надежды пассажиров грузовиков, виденных нами ранее. Единственное здание, активный ремонт которого мы увидели, было местным храмом, в котором оборванные беженцы клали кирпичи под руководством пожилого экклезиарха, наверняка в обмен на обещание пищи и приюта на ночь [47] .
47
Как это часто бывает, обычный цинизм Каина по отношению к Экклезиархии, возможно, заставил его упустить суть. Учитывая набожность большинства виридианцев, вполне возможно, что увиденные им чернорабочие чинили храм из духовных, а не прагматических соображений.
Через несколько минут наша скорость снова начала падать и я поднял голову над окружавшей пассажирский отсек бронёй, при этом рефлекторно потянувшись к лазпистолету. Обычно я предпочитал устанавливать на реквизированных для меня "Саламандрах" турель, чтобы иметь что-то более смертоносное, на случай если дела пойдут плохо, но сейчас Юргену пришлось взять тот транспорт, который он сумел найти, предоставив мне, в случае чего, обходится пистолетом. Каледонский сержант, в стандартном пятнистом камуфляже, похожем на тот, что предпочитал Ортен, махнул рукой, останавливая нас, а его отряд смотрел на нас настороженными взглядами боевых ветеранов. Они держали свои лазганы направленными на нас, именно так, как и должны были делать, учитывая сколько ещё снаряжения СПО находилось в руках мятежников и смутьянов. Меня порадовало то, что они не отвели их даже тогда, когда увидели мою форму.