Избранные записи
Шрифт:
Всё это гордое искусство постепенно оперилось, появились вполне значимые, весомые фестивали, появился театр «Практика». По сути, наш самый влиятельный фестиваль «Кинотавр» обслуживает интересы именно такого искусства. Ваня Вырыпаев снимает кино с более чем трёхмиллионным бюджетом и углублённо занимается богоборческими вопросами. Братья Пресняковы давно стали персонажами, которые готовы писать что угодно и кому угодно, имея более чем буржуазные гонорары. Многие и многие люди, прошедшие через «новую драму», пишут сценарии для безобразных сериалов и работают на телевидении, которое ненавидят. И всё это так называемое «честное искусство», все эти бескомпромиссные художники по-прежнему считают себя андеграундом, альтернативой и подлинными
Несмотря на это, герои их произведений с самими произведениями пока не встречались. И вот они встретились! На экраны вышел сериал «Школа». Гай Германика сама не понимает того, что сделала. И возможно, Константин Львович Эрнст не вполне понимает, что удалось сделать ему. А случилось следующее: независимое искусство, о котором я здесь говорил, породило попсу!
В своём интервью ГГ заявляет две взаимоисключающие вещи. Привожу её слова не дословно, а по смыслу. Она говорит, что в «Школе» представлены только жалкие кусочки той жуткой действительности, которая есть на самом деле. А потом тут же утверждает, что её фильм – не документ, а художественное произведение, и к нему нельзя относиться как к документу. Пусть ГГ разберётся, с чем имеет дело, но сначала пусть поймёт гораздо более важную вещь: когда выпускала свои документальные фильмы и фильм «Все умрут, а я останусь», она могла рассчитывать на тонкое понимание фестивальной и просвещённой публики, на внимание к её художественному методу, осмыслению эпохи, к её концепции нового героя и всему прочему. Но сняв сериал для Первого канала, она может забыть о той своей публике. Её фильм занял место, которое привычно занимали совершенно другие зрелища. И она должна быть готова к буквальному восприятию того, что сделала.
Не знаю, готова она к тому или нет, но ГГ сделала сериал по заказу Первого канала так, как нужно было Первому каналу. То есть выхолощенно, упрощённо, попсово – хоть и со всеми присущими ГГ псевдодокументальными приёмами.
Зачем это было нужно Константину Львовичу, не совсем понимаю. Но он должен гордиться своей победой. Много лет назад он определил для КВН выступление на ОРТ как Олимп, куда нужно добраться. Но для того чтобы выступать на этом Олимпе, нужно было пойти на все возможные компромиссы. КВН на это пошёл легко и с радостью, подстраиваясь под стандарты и требования Первого канала. То же произошло с лихими и, казалось бы, безбашенными камедиклабовцами. Я не мог себе представить, что Константину Львовичу удастся создать условия для приручения «независимых и бескомпромиссных». Но ему удалось!
По сути дела, «независимое искусство», о котором я говорил и которое, конечно, давно обрело все признаки мейнстрима, с лёгкой руки Гай Германики становится мейнстримом. Мне это удивительно, и я этого не ожидал. Зато ГГ лишила многих моих оппонентов возможности упрекать меня в компромиссности, благодушии и соглашательстве. Когда сегодня смотрел сериал «Школа», я вновь ощутил себя одиноким новатором, непричастным к мейнстриму. Но культурное значение выхода этого сериала, думаю, нам ещё предстоит оценить.
Буквально два слова о самом фильме: сделано лихо. Я удивлён тому, что Валерия Гай Германика – трудолюбивый и весьма способный человек. Во всяком случае, она точно выполняет сериальную задачу: внимание зрителей нужно удержать на протяжении шестидесяти серий – тут нужны изворотливость ума, дисциплина и трудолюбие. Больше одной серии смотреть не стану, так как всё понятно. Вообще, проблематика подобного искусства одновременно тупикова и бесконечна. А художественная задача фильма невероятно элементарна. Меня всегда удивляло, как художники могут ставить перед собой столь примитивные задачи. Этим ГГ мало отличается от других своих коллег.
Главным героем фильма, конечно, является она сама. Я думаю, она не станет от этого отказываться, так как внятно это заявляет. Я уже давно понял, что факт жизни имеет малое значение, важнейшее значение имеет отношение к этому факту. Самым страшным (не в художественном смысле) и отталкивающим в работах ГГ является её отношение к жизни. ГГ видит её таковой и радуется тому, что жизнь такая. Я надеюсь, что в этом ещё много юношеского, то есть радость, возможно, связана с тем, что ей по-юношески кажется, что она всё в этой жизни понимает. И каким бы отвратительным ни было это понимание, оно часто доставляет неумным или совсем молодым людям большую радость.
Я сказал много, но далеко не всё, что мог. Тем, кто не понял, о чём я, приношу свои извинения. Ну а тем, кто понял, согласны они со мной или не согласны, – спасибо.
5 февраля
Я уже почти двенадцать лет живу в Калининграде и в первый раз остро, до замирания сердца, почувствовал, что мне сильно не хватает привычных и любимых мной сибирских птиц. Тех самых, которые в феврале и марте наполняли шумом и радостью дворы моего родного города.
Мне сильно не хватает синиц: шустрых, желтогрудых и очень смелых, которым мы в морозы вывешивали за окно кормушки или кусочки сала. Приятно было смотреть, как они ловко клюют подвешенное сало и иногда стучат клювами в стекло. Мне хочется увидеть снегирей: этих серых, с красной грудкой птиц, которые появлялись в городе в самые сильные морозы, но всё-таки тогда, когда зима переваливала за середину. Я уже 12 лет не видел свиристелей: удивительных, хохлатых, но очень элегантных, довольно крупных и громогласных, которые, если бы не острый длинный клюв, были бы похожи на попугаев. Они прилетали в феврале, целыми стаями, и приканчивали оставшиеся на деревьях крошечные, но сладкие от мороза ранетки и другие плоды, до которых мы, дети, добраться не могли.
В Калининграде много птиц. Меня, в прошлом моряка, радуют летающие над городом чайки. Чаек здесь даже больше, чем голубей. В Калининграде шикарные вороны: намного крупнее сибирских, очень смышлёные, горластые, вредные и умные. Мне нравится одна ворона, что живёт рядом с нашим домом дольше, чем мы в этом доме. Она часто сидит на одном и том же месте, на самой верхушке ели. Сидит подолгу и всё внимательно рассматривает. Причём видно, что просто любуется, а не промышляет. Смотрит с ёлки, как старухи смотрят в окно. Иногда, шалости ради, может напугать кошку: завидев кошку, пулей падает вниз и над самой кошкой распластывает крылья и ими машет. Кошка и даже здоровый кот от испуга прижимается к земле и удирает. Мне иногда кажется, что ворона в этот момент похохатывает. Осенью она подбирает упавшие с дерева грецкие орехи (в Калининграде они не только произрастают, но даже вызревают), взлетает с орехом повыше и бросает его на асфальт. Она делает так несколько раз, и если орех не раскалывается, берёт другой. Мой сын Саша пару раз подбирал разбитые орехи раньше, чем ворона. Вкусные орехи. А ворона точно умная, это видно даже по походке.
Сюда прилетают скворцы. На морском побережье осталось зимовать довольно много лебедей. Весной появится множество аистов. В озерцах, сразу за городской чертой, стоят цапли. А уток на любом водоёме полным-полно! Я соскучился по ватагам взъерошенных и беспрерывно мельтешащих воробьёв. В Сибири в начале марта они особенно активны, шустры и говорливы. В солнечные мартовские дни, когда солнце било в окно, а батареи топили ещё предельно сильно, необходимо было открывать форточки, а воробьи так галдели, что музыку или телевизор приходилось включать громче обычного. Чив-чив, чив-чив – и так беспрерывно, целыми днями. Да ещё устраивали драки, перепалки. Меня так и подбивало их разогнать, они раздражали, выводили из себя и, казалось, очень мешали. А сейчас понимаю, что мне их сильно не хватает. В мае из Африки вернутся соловьи. В Калининграде их много, а воробьёв мало. И не сбиваются они здесь в шумные ватаги, не устраивают потасовок.