Избранный
Шрифт:
– Мне сдается, что вы, любезный, водите нас за нос, а сами знаете все наперед. Все эти ваши «вероятно», «по всей видимости» – не что иное, как игра втемную, – вскипел Геваро.
Самсонов молитвенно воздел руки к небу, собираясь что-то сказать, но в этот момент раздался тихий стук. Самсонов осторожно приоткрыл дверь, и на пороге появилась Бриджит.
– Там много людей, они стучат в дверь и требуют тебя! – несмотря на спокойный тон, женщине трудно было скрыть волнение. – Они очень настойчивы, Николя!
Самсонов весь
– Моя партия подошла к концу. Ваша еще в дебюте. Уходите через сад и помните: вам нужны оригинальные ноты Рапсодии. Они хранятся в русской консерватории им. Рахманинова. Постарайтесь успеть! Счет идет на часы! Я сделал для вас больше, чем мог. Прощайте!
20
Наташа запыхалась ужасно и теперь жадно втягивала душный воздух. Алексей снова, как и несколько часов назад, держал ее за руку. Геваро стоял рядом и сосредоточенно смотрел перед собой. Пока их никто не преследовал.
В саду Самсонова оказалась хорошо законспирированная в заборе калитка с кодовым замком. Бриджит проинструктировала гостей, как им выйти и куда двигаться. Она рекомендовала бежать быстрее, чтобы выиграть время. Само собой, что возвращаться к машине значило добровольно сдаться в лапы преследователей. Теперь кому-то предстояло принять решение. Стоит ли им двигаться дальше вместе или разойтись и никогда больше не видеться…
– Что вы стоите! Надо срочно ехать в Рахманиновскую консерваторию. Здесь должна быть поблизости остановка такси! – Наташа еще не вполне пришла в себя, отчего голос ее срывался. Геваро и Алексей внимательно посмотрели друг на друга. Выбора ни у кого не было.
21
Охранник в здании на набережной долго не мог понять, зачем троим неизвестным понадобилось воспользоваться консерваторской библиотекой в этот жаркий день, когда никаких занятий в классах не намечалось. Пришлось Геваро сунуть ему под нос полицейское удостоверение. И только тогда он уступил.
В библиотеке было прохладнее, чем во всем здании, остро пахло старой бумагой, пылью. Ноты рапсодии нашлись быстро, но это был конечно же не оригинал. Более того, на полке в ряд стояло около десятка изданий. Как же понять, где искать? У Николая Алексеевича теперь не спросишь!
Климов почти автоматически перекладывал ноты разных редакций рапсодии, складывал их в стопку, выравнивал, потом снова раскладывал по столу. Одна из тетрадей выскользнула от неловкого движения рук Алексея и шумно шлепнулась о паркетный пол. Алексей, не вставая со стула, нагнулся за нотами, но стул издал сильный треск, ножка подогнулась, и девяносто килограммов климовского веса потянули его вниз.
– Черт возьми! – Климов потирал ушибленное место и непонимающе смотрел на опрокинувшийся стул.
– Тебе не очень больно? Ты ничего не сломал? – взволнованно спрашивала Наташа. – Бедный…
– Потом поворкуете, – Геваро поднял стул и принялся внимательно осматривать сиденье, – взгляните-ка лучше сюда. Вы когда-нибудь видели, чтобы на сиденьях с обратной стороны ставили кнопки?
В самом углу с обратной стороны сиденья действительно разместилась неприметная кнопка, издалека похожая на пуговицу.
– Ну что, нажмем? – Геваро подмигнул заговорщицки и, не дожидаясь одобрения, надавил.
Крохотный, чуть слышный щелчок, и деревянная панель отвалилась, открывая тем самым своеобразный продолговатый тонкий сейф с кодовым замком.
Для открытия требовалась набрать определенную комбинацию цифр.
– Я думаю, что не стоит сомневаться, какие цифры составляют искомую комбинацию, – Геваро торжествовал. – 1934. Ну-ка, попробуем…
Попытка полицейского не увенчалась успехом. Сейф остался глух к дате смерти неистового Нестора Махно. Геваро потер глаза, потом опять принялся устанавливать цифры, но Алексей остановил его.
– Вы уверены, что нам надо открывать это? К чему вам, и мне, и Наташе эта треклятая вторая часть свитка? Может быть, мы отступим, а те, кто так жадно алчет столько лет вторую часть свитка, обойдутся в своих поисках без нас?
Геваро, до этого быстро поглядевший в окно, усмехнулся:
– Возможно, вы и правы. Я открыл для себя все тайны, вы, наверное, тоже. Вы любимы и любите, – Геваро грустно посмотрел на Наташу, – но обстоятельства не оставляют нам, увы, даже времени на раздумья.
Геваро знаком руки обратил внимание Алексея на то, что происходило на улице. Около подъезда припарковались три машины.
– Я думаю, эти люди уже не дадут нам возможности выйти из игры, как бы мы этого ни хотели. Мы слишком много знаем, и поэтому смертельно опасны. Они не отступят.
– Почему они не выходят из машин?
– Они намерены дождаться нашего появления на улице. Силы будут явно не равны, и шансы наши я расцениваю как ничтожные. И уж тем более глупо будет, если мы выйдем к ним с пустыми руками, не правда ли? Не стоит так их разочаровывать… Я не большой любитель всякой мистики, но, похоже, в нашем случае этот шифр достается угадывать вам. Вы же Избранный…
– Да уж, – Алексей покачал головой, – здесь с вами не поспоришь… Однако я призываю вас на помощь. У нас, у русских, есть пословица: одна голова хорошо, а две лучше. У нас же целых три головы. 1934 нам не подошло. Я в детстве очень любил комбинации из цифр. Мог часами складывать, вычитать, менять их местами. Эту любовь привил мне учитель математики в моей сельской школе… Давайте попробуем. Итак… девять плюс один – десять, три плюс четыре – семь. Так! Боже… Десять плюс семь – семнадцать. 1917 год! Нет более знаменитого года в истории моей страны! И в этот же год раскололись судьбоносцы… Все сходится.