Избранный
Шрифт:
Иисусе... он действительно выстрелил в стенах особняка? Когда его дети были в
комнате...
– Куин.
Он вновь собрался. Блэй стоял на пороге, глаза прищурились, челюсть напряжена.
Мужчина прочистил горло.
– Просто чтобы прояснить один момент - я никогда не забуду то, что ты только что
сказал. И не забуду картину, как ты держишь этот пистолет.
– Хотелось бы мне того же, - пробормотал Куин.
– Прошу прощения?
– Я ничего из
– Это гребаные отговорки, - Блэй ткнул пальцем в направлении Куина. - Ты не
можешь стереть такую сцену, заявив, что ничего не помнишь.
– Я не собираюсь с тобой спорить.
– Тогда нам действительно нечего друг другу сказать.
Когда Блэй просто уставился на него, Куин покачал головой.
– Слушай, без обид, но сейчас я думаю только о жизни своих детей. Лейла не та,
кем я ее считал, и она...
– К твоему сведению, ты только что сказал мне, что я им не родитель, - голос Блэя
звучал неестественно, как будто он пытался скрыть боль.
– Ты смотрел мне в глаза и
сказал, что эти дети и их мать - не мое дело.
Какое-то отдаленное эхо из потайных уголков сознания Куина донеслось сквозь все
еще бушующую ярость. Но он не мог удержаться за этот узелок. Он хотел лишь вернуться
в эту спальню, схватить своего сына и дочь и уйти. Ему было плевать, куда он пойдет...
Блэй выругался.
– Не жди меня. Я не вернусь.
И затем Куин остался один.
Фантастика. Теперь его отношения тоже в дерьме.
Прислонившись к косяку, Куин выглянул в открытый дверной проем, но это была
попытка оценить, есть ли братья в коридоре со статуями. Ага, воины все еще ошивались
там - но бросьте, как будто кто-то из них ушел бы? Даже если Роф им приказал?
Они, возможно, улеглись бы спать снаружи той гребаной спальни, защищая
женщину, которая этого не заслуживала.
В следующее мгновение в руке Куина оказалась лампа, и он держал перевернутую
восточную вазу, как пинчер бейсбольной лиги. И вау, поди разбери - очевидно, он решил
швырнуть ее в себя самого - он стоял перед одним из антикварных зеркал, старое стекло
искажало его отражение.
Он выглядел как чудовище, как какая-то версия себя самого, зажатая меж зубцов
ночного кошмара, лицо напоминало стиснутый кулак, черты лица сжались до такой
степени, что он едва узнавал себя самого. Глядя на свое отражение, он без капли сомнений
знал, что если швырнет эту лампу, то разгромит всю комнату, сорвет со стен картины,
разобьет окна, выхватит из камина горящие бревна и разбросает их по диванам, чтобы
устроить тут преисподнюю.
И он на этом не остановится.
Он
парочкой пуль.
Странно, но его глаза вдруг опустились к проводу, свободно свисавшему с
основания лампы - коричневый хвост, словно принадлежащий нервной собаке,
вымаливавшей прощение и милость неизвестно за какой проступок.
https://vk.com/vmrosland
Все тело Куина задрожало, и он поставил лампу с шелковым абажуром обратно на
пол.
Выпрямляясь, он краем глаза заметил окно, и не успев подумать дважды, он
подошел к нему, распахнул настежь и закрыл глаза.
Но он не мог дематериализоваться. У него не было на уме места, куда можно
отправиться, он...
Нет, погодите, у него есть место назначения. У него абсолютно точно есть гребаное
место назначения.
Куин вдруг стал собранным и спокойным, и когда он унесся из особняка, ему
хотелось бы иметь возможность проделать все это спокойнее. В таком случае его
возвращение было бы более очевидным.
Когда он вновь обрел форму, зимний воздух густо заполнился запахом хвои, ветер
гулял меж сосновых ветвей, заставляя деревья стонать. Вход в пещеру, в которую он
направлялся, был скрыт за валунами, но если знаешь, что искать, то проблем с поисками
дороги не возникнет. Внутри он быстрыми шагами добрался до величественных врат
Гробницы, заставил сдвинуться гранитную плиту и предстал абсолютно собранным перед
железными решетками, натянув беззаботную улыбку, точно белую краску поверх
гниющего забора.
– Я здесь, чтоб облегчить тебя, - заорал он, шатая древний металл.
– Как гребаный
Алка-Зельцер. Таблетки от изжоги. Пепсид7. Ну ты понял.
Он молился, чтобы хоть раз в Братстве слухи не разошлись быстро. Чтобы брат на
дежурстве, возможно, не проверил телефон или, возможно, все в доме все еще так
увлеклись гребаной драмой, что даже не подумали написать смс тому, кто здесь на
дежурстве...
Фьюри вышел из освещенного факелами коридора полок, звук его говнодавов,
шагавших по каменному полу, эхом раздавался меж лессерских сосудов.
– О, привет, - сказал брат.
– Как у нас дела?
В подрагивавшем оранжевом свете на этом лице не виделось ни подозрения, ни
настороженности, глаза не прищурились. Руки не тянулись к телефону, чтобы вызвать
подкрепление. Не было напряжения, будто тело воина готовилось защищаться даже сквозь