Избушка в наследство
Шрифт:
– И вам не хворать! – Весело ответил, должно быть, тот самый лесничий, круглый год охраняющий лагерь. – Как жизня, как здоровьице, Василий Иваныч?
Девушки удивленно переглянулись, и тут фамильяр, на правах самого мудрого и уважаемого члена коллектива едущий у Яши на руках, невозмутимо ответил:
– Да вот все потихоньку да помаленьку, Ярослав Вернидубович, как жизни положено, так и течет. Давеча вот, страсти какие, Ядочка Ильинична в лучший мир отошла.
– О как, даа… Жалко ее, бойкая была девка. А это сейчас с тобой кто?
– Да вот, новые подопечные.
– Тоже ведьмы, хм?
– А как иначе-то.
– Ой, какие удивленные. Чего-сь,
– Не ожидали. – Честно ответила Таня. – А вы, кто?
Сухонький мужчина улыбнулся широко – даже по-чеширски как-то, человеческие мышцы вряд ли на такое способны – и вдруг разом весь позеленел и побурел, и стал похож на заросшую мхом и лишайником корягу.
– Леший я, девоньки, леший.
Старые знакомые продолжили своеобразную светскую беседу, обмениваясь новостями и сплетнями. Из этого разговора ведьмочки узнали, что этот конкретный леший, против обыкновения, на зиму не засыпает в какой-нибудь уютной яме в глуши, а очень даже бодрствует, обихаживая лагерь и зачитываясь книгами.
– О, дак ты, небось, Ядочкина дочка?
– Внучка, – с кивком ответила девушка.
– О как. Да, быстро же время летит. Я твою бабку помню еще такой голенастой девченкой, чуть не под стол пешком ходила! Даа… – Под конец голос лешего погрустнел. – Скажи-ка, как твое обучение продвигается?
– Да не особо пока, на самом деле, – вклинился Вася. – Как ни бьюсь, не могу эту мелочь научить видеть, понимаешь? Силы-то так и плещет, а вот контролировать худо-бедно, чего колдует, вот только сегодня научилась. Причем девочка-то умненькая, это я никак не могу подход к ней найти. Старею, что ли?
– Ххммм… А ну-ка, – леший пошарился по многочисленным карманам энцефалитки и извлек браслетик. Простенькая ниточка бисера, пестренькая такая. – Держи, попробуй!
– С-спасибо? – Яша протянула руку, принимая неожиданный подарок – …А оно какое-то волшебное?
– Разумеется, волшебное. Надень и глянь.
Девушка послушно продела руку сквозь браслетик, огляделась – и, вау.
– Какая красота!! А это все – ваше волшебство, да?
– В основном, да. – С гордостью в голосе ответил Ярослав Вернидубович. – Хотя заезжие детишки тоже порой изрядно плетут, всякое.
Домики, деревья и даже сам воздух были пронизаны искристо-зелеными, оранжевыми и розовыми ручейками и пылинками, превращая сумеречный лагерь в новогоднюю елку.
На автобус девочки сели сильно позже, чем планировали, с одинаковыми нитками бисера на запястьях и наполненные спокойной, теплой и усталой радостью.
***
После этого дни начали незаметно протекать один за другим, более похожие на предыдущий, кажущиеся чуть менее безумными и выбивающимися из колеи. Яша просыпалась, собиралась и шла в школу. Отсиживала шесть-семь уроков, при возможности болтая с Таней и в основном игнорируя остальных одноклассников, как и прежде, не желая привлекать к себе негативное внимание. После школы ведьмочки, в зависимости от количества домашки, либо действительно шли домой к одной из них и корпели над тетрадями, либо ехали в лагерь к лешему и практиковались в магии.
Это оказалось гораздо медленнее и тяжелее, чем Яша предполагала: хотя сырой и грубой Силы в ней, как и в Тане, было много, обернуть свои мозги вокруг чего-то настолько нового, ни на что не похожего и трудно описываемого словами было, мягко говоря, некомфортно и трудозатратно.
У Тани было несколько больше опыта и
Быть рядом с Таней ощущалось легко, приятно, спокойно. Блондинка будто бы носила за собой ауру невозмутимости. Яша бы, наверное, начала сомневаться и решила бы, что она Тане только докучает своей сбивчивой болтовней и всеми этими написанными на лице жирным капсом эмоциями, и дурацким обыкновением рассказывать кучу подробностей о себе и своей жизни. Вообще, Яша так и делала время от времени, вдруг резко одергивая себя мысленно и затихая на несколько часов. В последнюю очередь ей хотелось утомить и отпугнуть подругу, с которой они удивительно быстро нашли общий язык и начали делиться историями из жизни и мыслями, с удивлением находя множество совпадений. Эта социальная ниточка была слишком важна и ценна, такая необходимая отдушина от всех стрессов и расстройств.
Волшебным (ха-ха) образом другая ведьмочка словно читала Яшины мысли и принималась в ответ рассказывать длинную и детальную историю о себе, или угощала ее чем-нибудь, или брала за руку, или просила списать домашку, или- в общем, (не?) намеренно помогала Яше почувствовать себя тоже полезной-нужной-востребованной в этих отношениях. Яша мысленно вздыхала с облегчением, и ее отпускало на некоторое время.
После “тренировок колдовства”, в ходе которых Таня оттачивала точность и аккуратность приходящих ей в голову фокусов, а Яша пока в основном училась контейнировать выбросы магии, делать нарушающие привычные законы физики штуки, когда надо, и не делать их, когда не надо, усталые девочки разбредались по домам. После Яша зачастую делала еще кое-какую домашку, тихо радовалась, что до нее не особенно докапываются с домашними делами, и вырубалась.
И на следующий день все повторялось.
Казалось бы, все хорошо. Все просто замечательно! Она вывозит учебу, в этом году особенно тяжкую из-за ненавязчивой подготовки к ЕГЭ по всем предметам, и погружение в магическую реальность, и дома по мелочи делает достаточно, чтобы не выглядеть совсем уж неблагодарной дочерью. В конце концов, она не поехала крышей, не начала пить/курить/колоться, и не забеременела в шестнадцать. Уже, по идее, есть повод порадоваться, или хотя бы не чувствовать этого тоскливого разочарования.
Однако эти глупые эмоции, эти дурацкие мысли о том, что все недостаточно- что она недостаточно- они просто… Появлялись в ее голове время от времени, все чаще. Занимали уголок сознания и отравляли ее существование, портили настроение и высасывали силы.
И если раньше негатив всегда выражался у нее “внутрь” – в виде собственных, достаточно тихих, страданий, никогда не нацеленных на окружающих, наоборот, с попыткой доставить людям вокруг как можно меньше неудобств… То теперь, теперь крошечная, но существующая, самодурственно-самовлюбленная и избыточно самоуверенная часть ее почувствовала вкус силы. Могущества. Способности контролировать и пугать других. И теперь эта часть ее хотела отвечать силой и грубостью и эпатажностью на грубость и несправедливость и обидные едкие комментарии одноклассников.