Изгнание норманнов из русской истории
Шрифт:
– Странно, что они смогли остановить два взвода бойцов в тяжелой броне.
– У них оказалось много тяжелого оружия и полтора десятка мехстрелков. Вот и отбились. Наши штурмовики понесли потери и откатились, а они подались в бега.
– Так-так, понятно. – Невольно копируя привычку отца, пальцы Андрея Сергеевича выбили на столешнице затейливую дробь, и он продолжил разговор: – Что в полиции, в случае вооруженного конфликта она готова встать на нашу сторону?
– Да, готова. Точно так же, как и внутренние войска. Вот только…
– Что только?
– Герцог Лукин, брат. Он остается проблемой. Его люди есть в полиции, и таких немало.
– Вот и возьмись за это. Прикончи Лукина.
– Сделаю. Я лично пристрелю этого гада, а затем разнесу всю его структуру. Только сначала его надо найти.
Несколько раз интересы Дмитрия Харфагера и герцога Лукина, по прозвищу Спрут, пересекались, и в спорах Серый Лев всегда становился на сторону своего друга. Про это знали многие, и теперь, когда появилась такая возможность, министр МВД решил посчитаться с давним недругом. Андрей Сергеевич это понимал, но герцог Лукин был не единственной проблемой, и он продолжил:
– Что с нашими родственными кланами?
– Здесь все неплохо. – Дмитрий качнул головой. – Строгов сбежал и забрал с собой всех своих вассалов, кроме младшего Маркина, наверное, не доверился ему. Фатеевы за нас, но они требуют четверть империи, свою долю. Маркины тоже с нами, этим нужны деньги и власть, в первую очередь должности в столице. Кроуфордов не поймали, тут все ясно, и мы передаем все их имущество нашим сторонникам. Горячевы по-прежнему на родном архипелаге, и достать их трудно, но они нам не мешают, так что пусть отсиживаются в родовых замках, пока у нас есть более интересные мишени. Ну а Вердены у нас, сидят под замком и ждут решения своей участи.
– Ну а Гамильтона как искать станем? Есть предложения?
– Да. – Министр МВД усмехнулся. – Мне известно, что некоторые старикашки поддерживают с беглым адмиралом связь. Все общение идет через ретранслятор за пределами империи. И если узнать координаты этого ретранслятора, можно получить пеленг на «аргонавтов».
– Ага! Или на другой ретранслятор.
– Это возможно, но больше мне предложить нечего.
Дмитрий Харфагер замолчал, и регент хотел перейти к следующему вопросу – как реагировать на флот неоварваров вблизи имперских границ и стоит ли оказать поддержку адмиралу Васильеву, флот которого был единственной преградой между дикарями и столичной планетой. Но он не успел. Вновь включился селектор, и голос секретаря произнес:
– Ваша Светлость, на связи командующий Пятым флотом. Он требует соединить его с вами по протоколу «А». Соединять?
Протокол «А» служил обозначением чрезвычайной ситуации – война, планетарный катаклизм, армагеддон в пределах какой-либо звездной системы или крупный мятеж. Поэтому хороших новостей от Васильева, чей сын являлся правой рукой сбежавшего в дикий космос Виктора Строгова, ждать не приходилось. Но отмахнуться от вызова регент не мог, и он, опустив голову в плечи, ответил секретарю:
– Соединяй.
На стене полыхнул неярким светом экран. Система автоматически подстроилась под идущий через столичную станцию гиперсвязи закодированный сигнал, и появилось изображение.
Командующий 5-м имперским флотом адмирал Васильев-старший, древний, словно ребро мамонта, но все еще крепкий старик, находился на ГКП своего флагмана – линкора «Юрий Муранов». Соратник
– Ну что, шакалы, – Васильев оскалился, словно волк, и братья Харфагеры, с которыми никто не смел разговаривать в подобном тоне, вздрогнули, – отца на тот свет едва не отправили, а теперь пытаетесь распилить его наследство?
– Что вы себе позволяете, адмирал?! – воскликнул Андрей Сергеевич. – Как вы смеете?!
– Смею, мальчик. – Васильев скривился и добавил: – Мне теперь все можно. А знаешь почему?
– Почему?
– Потому что жить мне осталось пару суток, вряд ли больше. Варвары получили подкрепление, еще двести крупнотоннажных кораблей класса «крейсер-линкор», и направляются к Ярге. Между системой Карпат и столичной планетой только мой флот, точнее, его остатки, и отступать я не собираюсь. Вы меня услышали?
Пауза. Тяжелая и гнетущая. В душе регента, который в тысячный раз пожалел, что решил вскарабкаться на трон через подлость и предательство родной крови, натянулась струна, а в его горле образовался комок. Однако он был сильным человеком, и, справившись с собой, Андрей Сергеевич ответил:
– Да, мы вас услышали…
– И что вы теперь станете делать?
Вопрос был по существу. Что делать? Если бы на троне восседал законный правитель, то все было бы ясно и просто. Надо воевать. Надо стягивать к Ярге все резервы, какие только возможно, объявлять всеобщую мобилизацию и начинать эвакуацию мирного населения. Надо отзывать с фронта наиболее боеспособные части, которые должны ударить по тылам варваров. Надо сковать силы противника и держаться. Но Серого Льва рядом не было, и потому боевой контр-адмирал, который очень хорошо понимал, что такое война, растерялся и промолчал. Его братья тоже не проронили ни звука, и, заметив это, Васильев-старший продолжил:
– Вижу, вы в растерянности. Поэтому слушайте меня, сопляки. Как я уже сказал, мой флот, который из-за вашего переворота так и не получил подкреплений, не отступит. Мы будем драться до последнего корабля, до последнего снаряда и до последнего человека. Это даст вам фору в несколько суток. На подготовку планеты к обороне этого должно хватить. И хотя я вас глубоко презираю, во мне живет надежда, что вы сможете проявить себе и не сбежите…
– Мы…
Андрей Сергеевич попытался сказать адмиралу, что он любит свою родную планету не меньше, чем он, и не покинет Яргу. Однако адмирал его оборвал:
– Молчать! Слушать меня!
Харфагер затих, а Васильев переступил с ноги на ногу и сказал:
– Значит так, господа, времени мало, и потому говорить стану по существу. Ради жителей Ярги я переступлю через себя. Сейчас не время для дрязг, обид и взаимной ненависти. Неоварвары не пощадят никого, такие уж они люди, и, чтобы остановить вторжение, необходима консолидация всех сил. Поэтому я свяжусь со своими соратниками и постараюсь уговорить их встать под ваше командование. Кто хороший, кто плохой и кто виноват, разбираться станем потом. Сейчас не до того. Ясно?