Изгнание

Лампитт Дина

– Это был первый в мире парашют, – пробормотала Николь.

– Но, в конце концов, наши добрались до него и распороли ему брюхо. Тут уж Мелдруму пришел конец.

– Вы всегда смеетесь, когда кто-нибудь умирает? – резко спросила Николь.

Руперт смутился:

– Нет. Но мне приятно, что смерть этого старого хрыча оказалась такой смешной. Вы не поверите, но он – профессиональный солдат, а встал на сторону парламентариев.

– Но вы тоже профессиональный солдат, а встали на сторону короля.

– Он –

мой дядя, – важно ответил принц, считая это вполне достаточным аргументом.

Она должна была признать, что принц был просто великолепным собеседником. К тому же ее присутствие вернуло его к жизни, к нему вернулось прежнее чувство юмора, так что весь город вскоре заговорил о том, что Руперт стал часто общаться со своими солдатами, при этом он похлопывал каждого по плечу и, не переставая, отпускал шуточки.

– По городу ходят слухи, – сказала как-то Эммет.

– Ну и пусть, – смело ответила Николь. – Я – гостья принца, и больше ничего. Можешь сказать это всем этим болванам от моего имени.

– Один человек, который был рядом с ним после сражения при Нэзби, сказал, что принц чуть не сошел с ума, когда думал, что вы умерли. Он плакал и выл, ему не было никакого дела до своих солдат.

– Эммет, – прервала ее Николь, – когда-то, в Кингсвер Холл, когда над нами повисла угроза, и мы думали, что лорд Джоселин погиб, ты сама советовала мне отправиться на поиски принца и просить у него защиты. Так чего же ты хочешь теперь? Думаю, тебе нужно смириться с этим.

– Я не хочу, чтобы лорд Джоселин был обманутым.

– Никто не собирается его обманывать. А теперь иди.

И все-таки служанка была совершенно права, и Николь понимала это. Постепенно, находясь рядом с Рупертом, да еще в такой спокойной, домашней обстановке, она чувствовала на себе ее неотвратимое влияние. Очень медленно, почти незаметно, они стали очень близки и дороги друг другу.

«Джоселин, пожалуйста, приезжай скорей, – мысленно молила его Николь, – или хотя бы пришли мне весточку».

Но связь работала отвратительно, весть о том, что король, дошедший уже до Донкастера, опять повернул на юг, ужасно ее расстроила.

– Вы уверены, что Джоселин не погиб в Раглане? – в сотый раз спрашивала она принца.

– Послушайте, – ответил он, слегка раздраженно, – я не видел его собственными глазами, но все мои шпионы уверяли меня, что он жив. Что еще я могу вам сказать?

– Почему вы сердитесь? – в свою очередь спросила она.

Он тут же раскаялся:

– Простите меня, дорогая. Я очень вас обидел?

– Нет, что вы, конечно, нет. Но вас что-то беспокоит, да?

Он кивнул, наполняя бокал вином.

– В городе начинается мор, и полковник моей охраны, сэр Ричард Крейн, выглядит совсем неважно.

– Вы думаете, он тоже заразился?

– Не знаю, но ужасно беспокоюсь.

– Если это –

болезнь, о которой я думаю, – задумчиво проговорила Николь, – тогда нам следует истреблять вшей.

– Почему вшей? Они что, разносят заразу?

– Они разносят болезнь, которая называется тиф. Но бывают и другие страшные болезни, например, чума, она передается через блох, живущих на зараженных крысах.

Он наклонился, сократив и без того небольшое расстояние, разделявшее их. Они, как обычно, сидели вдвоем после ужина и мирно беседовали.

– Ты такая умная, Арабелла, так много знаешь. Я никогда в жизни не встречал женщины, подобной тебе. Господи, как бы я хотел, чтобы ты не была замужем! – воскликнул принц.

– Но я замужем, и ты знаешь, что я очень люблю Джоселина. Единственное мое желание, чтобы он поскорее вернулся.

– А я больше всего на свете хочу, чтобы этого не произошло, – честно признался Руперт, не боясь своей откровенности, – потому что каждый день, проведенный с вами, для меня просто бесценен.

– Умоляю вас, прекратите! – взорвалась Николь и вдруг разрыдалась, ей сделалось невыносимо оставаться в таком странном положении.

Принц ничего не ответил, и когда она справилась с собой и посмотрела на него, то увидела, что он молча сидит, уставившись на огонь с такой грустью, что она едва удержалась, чтобы не броситься к нему в объятия. Однако она этого не сделала, а встала из кресла и отправилась к себе в спальню, размышляя о том, что скоро ей будет необходимо переехать, иначе их дружеские отношения не замедлят перейти в любовную страсть.

* * *

Этому, однако, так и не суждено было случиться, им помешали события, которых Николь больше всего боялась. Жители города и приезжие совершенно не заботились о чистоте, и болезнь продолжала свирепствовать. Сэр Ричард Крейн умер. Ходили слухи, что сэр Томас Ферфакс стремительно приближается к городу. Руперт проводил все больше времени, патрулируя городские улицы, и возвращался так поздно, что «хозяйка» к тому времени была уже давно в постели. Николь даже решила, что он делает это специально, стараясь не дать разгореться страсти, но потом она поняла, что обстановка в городе действительно угрожающая, и до прибытия Черного Тома остались считанные дни.

Третьего сентября Руперт вернулся позже обычного, но Николь еще не спала. Эмлин весь вечер капризничал, и она, в конце концов, взяла сына на руки и принялась ходить по всему дому, укачивая его. Она спустилась в гостиную, где в камине еще горел огонь. Тут в комнату ворвался принц Руперт, но, увидев ее, остановился и тихо спросил:

– Арабелла, дорогая моя, почему вы еще не спите?

– Представляете, этот маленький негодник кричал не переставая весь вечер! – и она показала на уснувшего ребенка.