Изгнание
Шрифт:
– О, ты приехал! – воскликнула Николь и бросилась на колени перед креслом, в котором он сидел.
Он улыбнулся своей игривой улыбкой:
– А ты что, сомневалась в моем слове?
– Конечно. Я думала, что ты застрянешь где-нибудь в пути из-за этой жуткой погоды.
– Если такая женщина, как ты, ждет, – ответил Джоселин, – любой мужчина пройдет через все снега и холода.
– Твоя лесть откроет тебе любые двери.
– И я этим пользуюсь.
Наконец, они перестали балагурить и обменялись страстными поцелуями.
Первое Рождество, с тех пор как она
– Ты снова уедешь? – шепотом спросила Николь, глядя, как у ее рта расцветает облачко белого пара.
– Только вместе с тобой и детьми.
– Что ты хочешь этим сказать?
– У меня есть распоряжение короля. Давай вернемся в дом, я расскажу тебе обо всем. Здесь слишком холодно, чтобы вести беседы.
Очарование праздника продолжалось: они попрощались с Мирандой и Эмлином и сами забрались в постель, но не спешили заняться любовью. Они уселись рядышком и, глядя на пламя камина, потягивали вино и тихо разговаривали. Они от души наслаждались обществом друг друга.
– Расскажи мне о приказе короля, – попросила Николь.
– Он довольно странный, – задумчиво сказал Джоселин, – с одной стороны, его не волнует сложившаяся ситуация, но с другой – его беспокоит безопасность принца. Он приказал, если враги восторжествуют, то принц Карл должен немедленно отправляться во Францию. Как я тебе говорил, принца уже переправили в Тависток и отправят еще куда-нибудь, если это будет необходимо.
– А куда?
– В Труро, оттуда он сможет легко перебраться на острова Силли. А мы что, отправимся с ним?
– Да, я дал этому мальчику слово, что буду защищать его, а свое слово я привык держать.
Николь отпила вина:
– Это значит, что мы все поедем с ним во Францию?
– Да, если понадобится.
– Боюсь, что это будет необходимо.
– Да, знаю, – тяжело вздохнув, ответил Джоселин, – у нас нет никаких шансов. Теперь уже почти все крупные города находятся в руках врагов, король сам отказался от помощи принца Руперта – самого достойного воина из всех. Горинг забрал свои деньги и уехал за границу. Боюсь, теперь у королевских солдат кет никаких шансов.
– У него самого нет никаких шансов.
– Ты хочешь сказать, что ему пришло время расплачиваться за свою глупость?
– Да. Карл I был казнен «круглоголовыми».
– А принц Уэльский?
– Ему, к счастью, удалось спастись. Он вернется в страну и докажет свое королевское происхождение, обещаю тебе.
– Слава Богу.
На некоторое время повисла тишина, потом Николь спросила:
– Что было с принцем Рупертом после Бристоля?
– Король, к своему стыду, просто вывалял его в грязи. Он заявил, что принц предал его, уступив город врагу, и отправил Руперту письмо, в котором велел
Николь осушила свой бокал:
– И он уехал?
– Нет, только не он, – улыбаясь, сказал Джоселин, – Руперт настоял на том, чтобы король принял его, он хотел ему объяснить, что произошло в Бристоле. Они встретились в Ньюарке. Принц и его брат Морис пришли к королю и предстали перед военным советом. Это было ужасно, некоторые из присутствующих, включая офицеров Руперта, были полностью на стороне принца. Однако король не давал никому слова сказать и за ужином ругал Руперта на чем свет стоит, потом приказал всем уйти, заявив, что это его личное дело. Затем заставил многих уехать.
– А где теперь Руперт и король?
– В Оксфорде. Они снова вместе, но почти не разговаривают друг с другом. Король полон планов, он надеется на заграницу. Принц вернулся к своим солдатам, хотя у него почти не осталось армии.
– Господи, как все это глупо!
– Давай оставим эту грустную тему, – сказал Джоселин, – оттого, что мы будем обсуждать ее, лучше никому не станет. Это самое замечательное Рождество в моей жизни, и мне вовсе не хочется портить его такими неприятными разговорами.
– Бедный Руперт, – пробормотала Николь, задувая свечу и ложась рядом с мужем.
– Он обязательно спасется, – успокоил ее Джоселин. – Он слишком ярко горит, чтобы быстро погаснуть.
С этими словами он привлек Николь к себе, и они тут же забыли обо всем на свете, кроме объятий, поцелуев и той радости, которая наполняла их тела и души.
Все Рождественские каникулы простояли лютые морозы. Мирод прислала с рыбаком Уиллом, дружком Эммет, письмо, где написала, что побоялась везти детей в Кингсвер Холл по такой погоде. Николь послала ей ответ и сообщила, что приехал Джоселин и очень хотел бы увидеть сестру, но они прекрасно понимают, в каком она оказалась затруднительном положении. Несмотря ни на что, на Двенадцатую ночь, семнадцатого января, Джоселин, закутав всю семью, даже Эмлина, в теплые шубы, повел всех в сад поливать яблоневые деревья. Таков был старинный обычай, он нравился всем, особенно слугам, они громко пели и лили у корней деревьев целые реки горячего сидра, не забывая, впрочем, время от времени вливать его и в себя, и нанизывали на ветки пропитанные сидром куски хлеба для живущих в саду птиц.
– Это делается для того, чтобы был богатый урожай? – спросил Николь.
– Да, – серьезно ответил Джоселин, – деревья будут просто ломиться под тяжестью плодов, хотя я сомневаюсь, что мы увидим все это, ведь нас здесь не будет.
– Да, я тоже думаю, что нас не будет, – ответила Николь, вздыхая при мысли, что придется покинуть этот прекрасный дом, хотя он и был наполнен грустными воспоминаниями.
Ее мысли о будущем были прерваны – слуги издали дружный радостный крик, которому вторили несколько орудийных залпов: это означало, что они закончили поливать яблони. Спокойно спящий до этого малыш проснулся и так громко заплакал, что Джоселин, еще не до конца вошедший в роль отца, испуганно протянул его матери.