Изгнанник
Шрифт:
– Подонок! – крикнул он наконец. – Да как ты смеешь меня обвинять! Я тебя в порошок сотру за такие речи!
Он кипятился еще несколько минут, поминая Змеедушца, старые дупла в деревьях и сломанные весла во всех возможных комбинациях, но Шани, устав слушать, опустил руку в карман плаща и вынул маленькую бриллиантовую подвеску. Ее родными сестрами был богато украшен камзол Луша. Увидев подвеску, принц изменился в лице, умолк и схватился за рукав.
– Я нашел ее сегодня в парке, на верхней площадке лестницы, ведущей к оранжереям, – сказал Шани, крутя подвеску в пальцах.
Некоторое время Луш сокрушенно молчал, угрюмо глядя в пол. Шани терпеливо ждал, любуясь белыми и голубыми огоньками в бриллианте. Торопить Луша он не собирался – пусть думает и решает сам. В конце концов, принц произнес:
– Что тебе нужно?
– Вы компрометируете себя, ваше высочество, – с непритворным сочувствием сказал Шани. – Пятый несчастный случай с государем за полгода – последний дурак поймет, что без вас тут не обошлось. Поймите меня правильно – я удалил вас из столицы, беспокоясь за ваше честное имя. И сейчас говорю вам чистосердечно и открыто: уезжайте. Отправляйтесь на богомолье в любой из монастырей по вашему выбору и оставайтесь там до того момента, когда государь покинет нас ради мира лучшего и беспечального, а это, увы, случится довольно скоро. Вы никоим образом не должны быть причастны к его смерти.
Он говорил совершенно искренне, однако Луш не поверил ни единому его слову. Цинично ухмыльнувшись, он поднялся с дивана и упер руки в бока, напоминая не принца, а деревенского мужика, который собирается учинить знатную драку на ярмарке.
– Смотри, Симуш, какого братца мне Заступник послал. И умен, и добр, и обо мне заботится. Да с чего ж ты взял, ехидна морская, что я тебе поверю! Нашел дурака! Мне в ссылку ехать, а тебе тут под шумок корону надевать! А меня потом придушат твои монахи, и поминай как звали. Нашел дурака!
Губы Симуша дрогнули в улыбке. Шани почувствовал, как по виску сползает капля пота.
– Не волнуйтесь, ваше высочество, – проговорил Симуш. – Помянем в лучшем виде. Только не вас – его.
В следующее мгновение они с Шани уже стояли напротив друг друга, выкинув вперед руки с пистолями и готовясь стрелять. Шани подумал о том, что несколько часов назад этот потертый хлыщ с равнодушной легкостью ранил Хельгу, и кровь прилила к щекам.
– Вы отлично деретесь с девушками, сударь, – сказал он. – Посмотрим, хватит ли вас на настоящего бойца.
Симуш осклабился и шевельнул пальцем, взводя курок.
– Кстати, ваше высочество, – окликнул Шани, – это ведь он рассказал, что вы в столице. Так-то я ни сном ни духом. Не доверяйте друзьям важных планов.
Симуш встрепенулся и повернул голову к Лушу.
– Не верьте ему, ваше высочество, – его голос дрогнул. – Врет и не краснеет, гадина.
Луш вздохнул, убрал руки в карманы, покачался с пяток на носки и обратно.
– Я разочарован, – сказал он, наконец. – Очень разочарован.
И грохнул выстрел.
Шани вздрогнул и отшатнулся, на долю секунды подумав, что стреляют в него, и почти успев ощутить себя мертвым. В комнате резко запахло пороховой гарью. Симуш сдавленно охнул и стал заваливаться на пол. Луш повел пистолью и выстрелил еще раз. Во лбу бывшего заместителя министра охраны короны распустился черно-красный цветок с неровными уродливыми краями.
Шани обвел лицо кругом и быстро прочел молитву – в том числе и по себе: от Луша он ожидал чего угодно. Принц посмотрел на мертвеца и убрал пистоль.
– Ну вот, – сказал он. – Был тут один-единственный приличный человек на всю столицу, да и тот оказался предателем. Пистольку-то свою прибери. Рука-то, поди, устала уже.
Шани согласно кивнул и сунул оружие во внутренний карман плаща. Некоторое время они с Лушем пристально рассматривали друг друга, возможно, полагая, что из этой комнаты выйдет только один из них.
– Жаль, что вы мне не верите, ваше высочество, – в конце концов, произнес Шани, устав от игры в гляделки. – Очень жаль. Я вам, кроме добра, ничего не желаю.
Луш ухмыльнулся.
– Скажи еще, что тебе трон не нужен.
– Нет. Не нужен. Был бы нужен, я бы вас задушил под шумок, да и все. А я тут по всей столице бегаю, о вашей чести пекусь.
– Дурачок ты, – сказал принц. Ухмылка не сходила с его багровой физиономии. – Блаженный.
Зачем мне корона и регалии правителя, подумал Шани, если домой они меня не вернут и отнюдь не прибавят счастья. Горсть пуговиц, не более того.
– Может быть, и так, – откликнулся Шани. – Но я желаю вам добра. Послушайтесь меня, ваше высочество, – ждать вам осталось не так уж и долго. В самом деле. Уезжайте… да хоть в Шаавхази. Будете там как у Заступника в рукаве.
– Может быть, – раздумчиво произнес принц. – Может быть.
С этими словами он резко ударил Шани под дых, а затем – ребром ладони по шее. Когда Шани, задыхаясь, рухнул на пол рядом с мертвецом, принц неторопливо обошел их и снял с вешалки свой плащ. Шани следил за ним сквозь серую пелену боли и понимал, что уже ничего не сумеет сделать – ни для принца, ни для государя. Луш уходит.
– Ну прощай, братец, – сказал Луш и открыл дверь в коридор. – Не поминай лихом.
Когда Шани выбрался из покинутого квартала и побрел по улице вдоль респектабельных домов столичного дворянства, по городу уже неторопливо, но уверенно разливалось утро. Метель унялась, и сейчас в размытом свете фонарей порхали последние снежинки, а с крыш срывались тяжелые капли и выстукивали весенний марш по узким лезвиям новорожденных луж. Улицы были пусты: обитатели этого района могли позволить себе поспать подольше. Извозчик, который вывел свой экипаж на улицу в надежде на случайный заработок по раннему времени, увидел, откуда направляется Шани, и живо хлестнул по лошадке вожжами, обводя лицо кругом и поминая нечистого. Декан инквизиции и в самом деле выглядел не слишком благопристойно. Его грязный плащ и изможденное, усталое лицо наверняка напоминали ходячего мертвеца. Даже собаки не лаяли на него из подворотен.