Изгнанники Земли

Лори Андре

«Припек солнца на трупе!., это нечто неслыханное! право же, это уж слишком невероятно даже и для жителей Луны!» — и, обернувшись к своему спутнику, он с видимым волнением передал ему свою записную книжку.

Норбер Моони не без интереса прочел этот протест врача; конечно, к числу несомненных признаков смерти принадлежит и полнейшая невозможность заставить вздуться кожу мертвого под влиянием ожога. Между тем доктор, как бы желая добиться в этом деле ясности, достал из кармана свой стетоскоп, приложил его к груди покойника и стал внимательно слушать.

Но увы!.. Ведь на Луне не существует никакого звука. Доктор тотчас же вспомнил об этом и

решил, что полнейшее отсутствие биения сердца еще ничего не доказывает при данных условиях.

Недолго думая, он обнажил тогда маленькую, тщедушную грудь карлика и нажал ладонью своей руки в область сердца.

Да, он не ошибся!., в этом нет ни малейшего сомнения!., слабая пульсация, правда, едва приметная, ощущалась под рукой.

И вот, прежде чем Норбер Моони и Виржиль успели сообразить, что, собственно говоря, намерен сделать доктор, они увидели, как их спутник нагнулся, схватил тело карлика на руки, точно шестимесячного младенца, и со всех ног бросился бежать со своей странной ношей по дороге к обсерватории.

Они последовали за ним, все еще недоумевая. Между тем доктор Бриэ только пробежал через круглую залу обсерватории мимо оторопелого, бессмысленно смотревшего на него Тирреля Смиса, Гертруды Керсэн и Фатимы, охваченных ужасом и омерзением и, вбежав в свою комнату, уложил карлика на свою собственную кровать. Не теряя даром ни минуты, он изо всех сил принялся растирать все тело покойника жесткой платяной щеткой и одновременно с этим вдыхать при помощи серебряной трубки, взятой из его несессера, воздух в легкие карлика, предварительно вытянув кончиком щипцов странного вида скорченный и скрюченный язык своего пациента.

Норбер Моони и Виржиль вошли следом за доктором в его комнату и с любопытством следили за всеми его манипуляциями.

Благодаря столь энергичным средствам, к немалому удивлению Норбера Моони и Виржиля, Радамехский карлик стал заметно оживать в руках доктора. На их глазах он стал дышать все глубже и глубже, подпрыгивал и корчился под грубым прикосновением жесткой щетки, красный, как вареный рак, кашлял, чихал, и наконец, раскрыл глаза и слабым голосом прошептал по-французски:

— Пить!

— Пить! Ах, хитрец! — воскликнул совершенно счастливый и сияющий доктор, — он просит пить! Виржиль, дайте нам по стаканчику доброго старого вина, — добавил он, обращаясь к Виржилю, весь красный и обливаясь потом. — Мы его вполне заработали!..

Норбер Моони между тем спрашивал себя, не во сне ли он видит все это. Но сомневаться не было решительно никакой возможности: Радамехский карлик, которого все считали умершим уже более двух недель, и которого вся черная гвардия, в полном ее составе, проводила в могилу, теперь тут, на его глазах, жив и здоров, дышит и говорит!.. Нет, это уже переходило за пределы возможных странностей, даже и на Луне! Уж не обладает ли эта наша спутница, чего доброго, способностью одарять новой жизнью земные организмы?.. Он положительно не знал, на каком предположении ему следует остановиться.

Доктор был теперь слишком занят и озабочен, чтобы к нему можно было обратиться с расспросами. Принявшись снова растирать своего больного все с тем же усердием, он дал ему вдохнуть чистого кислорода и влил в горло с полрюмки крепкого старого вина, затем, отхлебнув и сам полстакана разом, принялся утирать пот с лица с видом человека, весьма довольного результатами своих трудов.

— Ну, наконец, скажите же мне, что это за непостижимое явление, доктор? — воскликнул Норбер Моони, будучи не в силах долее

сдерживать свое нетерпение.

— Это явление совершенно обычное, а вовсе не непостижимое! — засмеялся доктор Бриэ. — Ничего не может быть проще этого. Мы имеем перед собой самый обыкновенный случай каталепсии. Но, что всего важнее, эта каталепсия произвольная, умышленная, так сказать. Мне уже давно было известно, что некоторые фокусники и индейские факиры умеют достигать такого рода результатов, но я никогда еще не имел случая лично наблюдать подобных явлений. Вот почему данный случай так заинтересовал меня… Ничего более благоприятного для меня в этом отношении я не мог бы желать… Вот теперь вы сами свидетели, что этот субъект представлял собой все самые несомненные признаки смерти, и что он пробыл в могиле… сколько времени?., ну, по меньшей мере целых две недели!..

— Даже немного более, если не ошибаюсь! — отозвался Норбер Моони.

— Конечно, это много меньше, чем знаменитый цейлонский факир, которого наблюдал доктор Сирек, и который пробыл в земле шесть месяцев. Но надо, однако, быть справедливым: мы потревожили этого господина, а то, быть может, и он пробыл бы не только шесть месяцев, а, пожалуй, даже и целых шесть лет на том месте, где мы его нашли!

—Мне кажется, что быть зарытым шесть месяцевили шесть дней — это почти одно и то же! — заметил Норбер Моони, — и чудо одинаково поразительно как в том, так и в другом случае!.. Но чем его можно объяснить?

— Насколько мне известно, это достигается последовательными упражнениями. Эти факиры и индейские жонглеры постепенно приучают себя путем чрезвычайно продолжительных опытов к полнейшей неподвижности, сводят до минимума свою растрату жизненных сил. Они усердно упражняются, чтобы не дышать подолгу, проводят лежа неподвижно в тесном ящике, более или менее герметически закупоренном, сначала по несколько минут, затем по несколько часов, наконец, и по несколько дней, недель и даже месяцев. Мало того, они приучаются также наполнять свой желудок, как какой-нибудь резервуар, дыхательным воздухом обычной своей атмосферы, который они впоследствии умеют пропускать в чрезвычайно малом количестве в свои легкие. С этой целью они подрезают себе жилки под языком, что позволяет им совершенно закидывать назад язык и закрывать им гортань, так что они по желанию могут открывать и закрывать дыхательное горло по мере надобности. Кроме того, эти люди умеют действовать посредством самовнушения и гипнотизировать себя, упорно глядя на кончик своего носа; умеют достигать такого сокращения грудных мускулов, что прекращают деятельность своего сердца, по крайней мере настолько, что его биение делается совершенно неуловимо для выслушивания даже посредством стетоскопа. Затем, как вы, конечно, и сами знаете, они владеют секретом ядов, которые мгновенно производят такое действие, что наступившая под их влиянием мнимая смерть положительно ничем не отличается от действительной смерти и может ввести в заблуждение каждого.

— Из всего этого вы видите, милейший мой Моони, что, обладая совокупностью всех вышеупомянутых средств и приемов, эти господа, факиры и фокусники, которые поистине могут быть названы артистами своего дела, без труда могут создать самую полную иллюзию смерти и безнаказанно дать зарыть себя даже и на весьма продолжительный срок. В это время они живут или, вернее, прозябают в своем гробу или могиле до того самого момента, когда их друзья или родственники найдут нужным вырыть их и возвратить опять к жизни.