Изгои Таэраны

Они сидели в той же самой забегаловке, в которой накануне Ирайа нашла Даррена. Заведение это посещалось в основном приезжими и потому было обставлено на северный лад: столами и стульями вместо циновок, предпочитаемых в этих краях. Вот только хмельного здесь не подавали, как не подавали его вообще где-либо в Рах-Навазе.

Хотя не помешало бы — по крайней мере, в случае с этими

Понуро молчала Ирайа из клана Морандора. После того, что произошло в порту, она сподобилась всего одной фразе — «я подвела клан». Девушка повторила ее несколько раз по пути в забегаловку; повторила шепотом и не обращаясь ни к кому из товарищей по несчастью. Куда им… Разве дано им понять Темного Эльфа, который подвел свой клан? И который отныне не вправе рассчитывать на его поддержку.

Словно лишился дара речи и принц Леандор, наследник Хвиэля и Дорбонара. Если за его соперницей-соплеменницей стоял лишь клан, то в руках сына короля Сириния была надежда целой страны. И страны немаленькой… да только где сейчас эта надежда? Растаяла вместе с чудесным сиянием так нелепо погибшего Сердца.

Словоохотливость, эта верная спутница хорошего настроения, покинула и бравого наемника. Мало того что Даррен подрядился на работу к двум антагонистам; это бы простилось, если бы миссия хоть одного из них завершилась успехом. Победителей, как известно, не судят… вот только не было сегодня победителей; поблизости от Даррена — точно. Так что ни о какой награде, ни от соратников Ирайи, ни от отца Леандора, не могло быть и речи.

Зато вот Салех не преминул высказать все, что он думает о тупых неуклюжих иноземцах, которые без спросу лезут в чужие дела и способны только ломать; ломать ценные вещи и чужие судьбы. Сделал он это со всей южной горячностью… однако, дойдя до фразы «ведь сказано: руками не трогать», сник тоже. Потому как помнил: перед искушением дотронуться до Сердца Таэраны не устоял и сам. Увы…

Со стороны компания из двух человек и двух эльфов выглядела так, как будто собралась она по какому-то скорбному поводу — вроде поминок или траура. И это было б не так далеко от истины, даром что ни вина ни пива, столь неизбежных при скорби, на их столе не было. Законы Рах-Наваза не делали исключения для приезжих: из всех возможных напитков даже в этой забегаловке для северных гостей подавались лишь чай и лимонад.

Но с другой стороны это было и к лучшему. Ведь недавние соперники пришли сюда не для того чтобы просто печалиться о неудаче, упиваться своей печалью и тщиться залить ее хмельным напитком. Нет: они собрались, дабы решить, что делать дальше. Решить вместе, коли уж все четверо оказались теперь в одной лодке.

Ну а первым нарушить молчание решился конечно же деловитый наемник.

— Что? Так и будем молчать? — произнес он глухо и как-то грубовато, с вызовом.

И, не дождавшись ответа, продолжил:

— Кто-нибудь вообще понимает, что сейчас произошло? И чем это всем нам грозит?

— А то, — хмыкнула сидевшая рядом с ними Ирайа, — в клане меня и раньше-то не очень жаловали… я надеялась исправить это, вызвавшись добыть Сердце. А теперь… теперь, если я вернусь домой, сама же и виноватой во всем буду. А клан наш… сам понимаешь. Не приют для калек и слабоумных. Так что послужить Сангранолу я смогу теперь разве что на жертвенном алтаре.

Да и высочеству по возвращении… хи-хи… тоже едва ли будут бросать под ноги лепестки роз. Не так ли? Про Салеха уже молчу: он, как говорил его покойный ныне брат, сыгравшая фигура. И даже если б он добрался до Грейпорта…

— Брат? Ты говорила с Хамидом? — встрепенулся, перебивая девушку-Лаин бывший вор Салех.

Та усмехнулась.

— Я скажу даже больше, — молвила Ирайа, — я была последним собеседником твоего брата. Прежде чем он навсегда ушел во Тьму. И это он сдал тебя с потрохами. Иначе… как бы мы узнали о тебе?

— Вот ведь гаденыш, — почти прорычал Салех, сжимая кулаки, — втравил меня во все это, подставил — а сам спокойненько смылся. Фигура, видите ли, сыгравшая…

Тут бывший вор осекся: до него запоздало дошло, что негоже так отзываться об умершем родственнике. Видимо, кое-какие моральные устои не были чужды даже сынам пустыни, и хоть немного почтительное отношение к мертвым — в их числе.

— В общем, вывод ясен, — решил подытожить Даррен, — никому из нас домой возвращаться не с руки. Ирайу отвергнет клан, его эльфийское высочество — весь народ и родной отец в придачу. А Салеха не ждало ничего хорошего даже в случае успеха: Серый Орден, видать, скор на расправу.

От себя добавлю: лучше бы я и дальше болтался в приграничных землях между Хвиэлем, Мирхом и владениями Белых Рыцарей. Где гонял разбойников и всякую нелюдь. Разбогатеть бы я, конечно, там не смог… однако заданий, данных мне, точно бы не провалил. Разве только если бы дракон туда наведался; так ведь драконы далеко, на севере.

Ну да гадать не имеет смысла. Что есть — то есть: у меня два задания, которые я не смог выполнить. Да еще какие: от эльфийского престола и от одного из самых могущественных кланов Лаин. Ясно же, что при таком раскладе ловить мне в моем ремесле нечего.

— И? Может еще предложишь что-нибудь? — включился в обсуждение уже принц Леандор.

Голос его звучал, как и прежде: надменно, с чувством превосходства над грязными и тупыми рхаванами. Что, увы, совсем не соответствовало действительности.

— Или, думаешь, оставаться в городе — лучше? Мы ведь и здесь успели… отличиться. Точнее, она, — и принц ткнул пальцем в сторону Ирайи, — так что… лучше ждать, пока и нас упрячут в казематы Архимага? Или самим, по доброй воле, идти в казематы?

— Можно еще в пустыне попробовать спрятаться, — неуверенно предположил Даррен.

— В пустыне? — переспросил Салех и, внезапно воодушевленный, хлопнул себя по лбу, — конечно, как же я раньше об этом не вспомнил! В пустыне! И не прятаться — а спросить мудрого совета!

— У кого же? — поинтересовалась Ирайа.

Голос ее звучал не без ехидства, однако в душе девушка уже успела схватиться за неожиданно нащупанную соломинку. Эту же соломинку ухватили и ее спутники.