Изгои
Шрифт:
Общий канал молчал. Выходов к каким-то другим средствам связи у Ланса не осталось. Поэтому разговор техников его интересовал. Мало того, он выкрутил датчики на максимальную чувствительность, стараясь уловить любые разговоры поблизости. Потому что ведь не только он видел десант Стального Клыка. Войска Воннерута высаживались на Прокхате, и командование об этом знало. Почему он лежит и терпит полевой ремонт, а не сражается с тем, против кого Скорпы подняли свои корпуса?!
— Щит ещё раз дёрни, — сказал техник, отвлекая от размышлений. Солдат отступил в сторону, на безопасное расстояние.
Силовая
— Отлично. С ракетами только в доке сможем чего-то сделать и точно не сегодня, мальчик-железяка.
— Потерплю, — через динамики ответил Ланс.
Все вокруг выполняли распоряжения. Преступные или нет — этого тоже никому не суждено узнать, пока не свершится то, что должно свершиться. У Ланса была задача попроще — восстановить боеспособность. Однако ещё хотелось понимать, что происходит вокруг. То, как вёл себя Рикардо — его настораживало. Командир свежий, они толком и не общались, и сейчас это было особенно тяжело.
Да, он мех. Он молоток Империи и должен бить туда, куда ему скажут. Но при этом хотелось понимать ради чего. Говорят это признак плохого солдата, что никак не билось с рейтингами Ланса ещё в те времена, когда враг был очевиден и он был один.
Когда Империя была едина. Когда командир не игнорировал сообщения о вошедшем в атмосферу противнике.
Снова пошёл в спираль сомнений. Отставить! Ланс вернулся к карте. «Ходуны», ведомые клещами, не строят сложные маршруты. Движение их прямолинейно и бездумно. А значит, матку надо искать в горных хребтах на северо-западе. Всю ту местность надо отутюжить залпами с орбиты. Выжечь всё дотла.
Вот только, судя по организованной атаке на Клотцке и эскадрилью Великана, матка обладает разумом и вряд ли позволит так просто себя уничтожить.
— Да не, откуда тут Стальной Клык? — взорвался вдруг один из ремонтников. Отложил резак в сторону, откинул затемнённое забрало, глядя на товарища. — Ты наши летуны ж видел? Они с орбиты пришли. Значит группировка цела. Ты ж не думаешь, что Бонган пропустил бы Воннерута сюда, а?
— Что слышал то рассказал, — буркнул второй. — Работай, Глубина тебя забери.
Хлопнуло забрало.
— Не, херня какая-то, брат. Херня.
— 2205 статус, — запросил Рикардо.
— Ремонт. Ракетный отсек не функционирует, остальные системы в порядке, — почти не соврал Ланс, пробежавшись по диагностике. Было несколько оранжевых пунктов, но красным горел только этот.
— Я скажу им поторопиться. Высылаю точку. Встретимся там.
— Принял, — ответил Ланс.
Глава тридцать вторая. Бонган Скорп
Холод в груди поселился в тот день, когда Бонган узнал о смерти дочери и внука. И с того момента Владыка Имперских Карателей никак не мог стать прежним человеком. Порою холод обращался в жгучее, невыносимое пламя, а затем снова покрывался ледяной коркой. Мешал глотать, мешал думать. Болел. Но ни разу с того дня в душе не было покоя.
Все знают, что время лучший лекарь. И да, сейчас Бонган мог спать, например. Мог работать. Мог думать.
Но холод был с ним всегда. То преисполненный горечью, когда старик вспоминал Диан ещё ребёнком, или же молодой императрицей, дающей шанс всей Империи на хорошее будущее, далёкое от желаемой Стоиком войны. То яростью, когда внутреннему взору являлся Рэйард и его добрая, незамутнённую непосредственность, сгоревшая в пламени того взрыва.
Сейчас ему уже было всё равно, что они были надеждой всего человечества. Да, дочка смогла отвести войну с Альянсом, которую собирался разжечь одержимый Стоик. Да, наследник Халамеров подарил надежду Империи на лучшее будущее. Это всё неважно.
Важно то что Диан больше никогда не поцелует отца в щёку, а Рэйард так и не научился толком рисовать.
Бонган шумно втянул воздух носом, поднял глаза к потолку. Некоторое время сидел так, сдерживаясь. Силой заставил себя вернуться к отчётам эскадрилий. Новое оружие Улья наделало проблем. Огромное количество потерь среди пехоты из-за атаки клещами. «Шершни» отработали по всем расположениям всех эскадрилий. Основная атака пришлась на несчастный Клотцке, в котором располагалась и без того потрёпанная часть. Город почти пал. Но десант воннерутовского посланца заставил тараканов убраться. Хотя б это могло оправдать спорное решение. Великан, командующий обороной города, почти не сдерживал негодования, но приказ «не вмешиваться» выполнил. Надо будет с ним потом разобраться. Оторванность от порядка империи расхолаживала некоторых офицеров.
— Владыка, борт с Владыкой Сэмулем запрашивает стыковку, — напомнил о себе адъютант.
— Подготовьте парадный док, — ответил Владыка Имперских Карателей. Потёр грудь. Теперь рядом со льдом потери дрожал зародыш другого чувства. Такое должно возникать, когда ты стоишь на границе бездны, смотришь в низ и чувствуешь дыхание ветра. Твои волосы шевелятся, оттуда к тебе летит что-то неведомое, что-то тёплое, но ты не знаешь, что это. Не видишь.
Сейчас из мглы неведомого к Бонгану летел родной брат. С которым будет не так просто, как с Великаном.
Он поднялся из кресла. Медленно и аккуратно оправил форму. Остановился напротив зеркала и пригладил волосы, глядя в отражение. Руки не дрожали.
Как же холодно...
Бонган вышел из покоев. Громыхнули в приветствии стражи. Скорп даже не посмотрел в их сторону и зашагал по дорожке к лифту.
Его корабль находился на орбите с того самого дня, как они явились на Прокхат. Последние корпуса старой Империи. Псы, лишившиеся недоброго, но всё же истинного хозяина. Сэмул сразу поселился на поверхности, в Радигаре, а Бонган не мог заставиться себя спуститься.
Потому что, пусть и оставшись верными человечеству, для жителей этой забытой Лоденом планеты они по-прежнему захватчики. И ступить не землю Прокхата было бы сродни признанию в этом перед самим собой. На это Бонган пойти не мог. Хотелось оставить хоть что-то внутри не рухнувшим. Потому и поступил так, как поступил.
Когда орбитальный летун вполз в док, и за ним закрылся шлюз — Владыка Имперских Карателей стоял на обзорной площадке, наблюдая за прибытием брата через панорамное окно. Один. Он специально отослал прочь всех, кто мог помешать разговору. Потому что знал — это будет крайне неприятное общение, отсрочить которое больше не выйдет. Пришло время со всем разобраться.