Изгои
Шрифт:
Раз он живой, сыщут его родные! — пыталась успокоить ребятню Катька с Дашкой. Но на душе скверно стало.
Знаешь, он в тот день так слушался меня: ни разу не укусил, не обозвал, не дразнился. И все говорил, что больше не пойдет в тетошный сортир на базаре, только к мужикам, чтоб не смеялись над ним девки и бабы. Он даже конфету мне отдал, какую ему положили. И все просил съесть, жалел, что худая. Мол, Голдберг толще, чем я! Он становился семейным, совсем своим, — вздыхала Зинка. Приуныла и Дашка.
Мы на базаре
Осталось только в сортире проверить. Может, упал и задохнулся? — предположил Димка.
Во, дурак! Его б враз приметили! Да и не провалится Антошкина жопа ни в одну дыру. Она ж у него толще Катькиной! — получил пацан спешную оплеуху и тут же умолк.
Надо Кольке-Чирию сказать. Этот разыщет! — сказала Катька.
Тогда он, а не мы вознаграждение получит! — выпалила Зинка и сказала: — Хотя искать Антошку больше негде.
Катьке не хотелось думать о мальчишке, к которому не привыкла. Да и не пришелся он по душе девчонке. Злую память оставил о себе. Но Зинка не хотела упускать выгоду, обещанную отцом пацана.
Как хотите, только мне кажется, всем нам стоит поскорее забыть о нем, — предложила Катька.
Но едва пришел Толик, Зинка ему все рассказала, не стала ожидать Катьку. И Пузырь пообещал на следующий день включить в поиск Антона всю пацанов- скую кодлу.
Зинка мигом успокоилась. Она знала, Пузырь всегда выполняет свои обещания.
Если он живой, надыбаем! От нас он никуда не смоется! — сказал Толик.
Уже на следующий день весь город поставили на уши пацаны. Побывали в моргах и в неотложках, навестили все больницы, обшарили все дворы, подвалы, чердаки, мусорные контейнеры и клетки лифтов. Они навестили магазины, столовые, закусочные и пивбары. Обошли вокруг ларьков и киосков. Опросили дворников. Заглянули на каждую детскую площадку. Спрашивали об Антошке во дворах у детей и старух. Но тщетно… Никто его не видел и не встречал даже случайно.
Мрачнел Толик. Он не терпел неудач и вздумал найти Антошку уже из принципа.
А может деревенские родственники нашли и убили, чтоб Антошка не сказал отцу, как его били? — додумалась Зинка.
Глупо это, но тоже проверим, — пообещал Толик.
Но нет, деревенская родня искренне расстроилась и тоже искала мальчишку.
Мы говорили со всеми сторожами погостов! Нигде уже две недели не хоронили детей! — сказал Женька.
Ну, насмешил! Кто ж, замокрив мальца, понесет его на кладбище? Там официально хоронят. Этого, если убили, на погост не понесут! — отмахнулся Толик и решил навестить свалку.
«Эх, жаль Гориллы нет! Этот бы теперь помог! Он не только всех бомжей знал, а и городской сброд! Кто чем дышит, кто что отмочил? От него никто не мог скрыться. Мне бы Егор помог!» — думал Пузырь, перебирая в памяти всех бомжей, к кому он
Толик поддерживал нормальные отношения со многими. Но были и те, кого презирая, откровенно ненавидел, и те, кого не замечал. Но теперь его интересовал только Антон. Чтобы разыскать мальчишку, Пузырь готов был говорить с кем угодно. Он знал, бомжи могут дать совет и помочь. Главное, на кого нарвешься? И согласятся ли они? Хотя… если выставить им несколько пузырей, не откажутся. Всех и все тряхнут.
«Попробую подвалить к Кузьмичу! Этот мужик не только свалку держит! Он должен знать!» — подсел мальчишка к бомжу, сидевшему возле лачуги. Наскоро поговорив о всяких новостях, выложил свое.
Мальца ищешь? А на кой он тебе сдался совсем зеленый? Говоришь, ему от силы пять зим? Пухлый, розовый? Такого могли в семью взять! За своего! Бездетные! Какой-нибудь коммерсант. А может рекетиры увели его у вас. Теперь с отца потребуют кучерявый навар. Этим тебе лучше не становиться поперек дороги. И я не ввяжусь. Тогда не только люди, собаки не сыщут, где урыли. Тут же крупным наваром пахнет. Выходит, коль он не у них, значит, вот-вот включатся. Эти из-под земли жмура достанут и заставят дышать. Отвяжись от мальца. С бандитами лучше не связывайся. У них сил много больше!
Уже четыре дня прошли. И ничего! Вот и надо самим…
Тебе рэкет не доложится. И мне тоже! Откуда знаешь? Может уже нашли и торгуются с родителем?
Тот вчера по телеку выступал. Этот на «башли» не зажмется! Шмонать надо! — настаивал Пузырь.
Говоришь, весь город тряхнули? — прищурился Кузьмич. — А ну, вякни, где возникали? — Кузьмич внимательно слушал Толяна.
Тот все перечислил и добавил неуверенно о мужике, пристававшем к Антону за несколько дней до исчезновения.
Кузьмич насторожился.
Опиши его подробно! — потребовал сразу.
Зинка говорила о нем. С ее скажу…
Надо подумать, кто он? Если обычный фрайер, на хрен ему сопляк, какого до человека много лет рас титьнадо? Но и подростка брать в дети невыгодно.
Своих будет помнить. Чужого не признает родным. Мог спереть и увезти в другой город, где живет. Но в лес дрова никто не возит. Нынче бездомной детворы больше, чем бродячих собак.
А если это пидер? — перебил Пузырь.
Вряд ли! Они нынче открыто кучкуются! Даже через газеты! Друг дружку ищут, стрелки забивают. Их теперь как блох развелось. На что им уголовщина?
Послушай, Кузьмич! Ведь есть паскуды, каким нужны только малыши! Им не по кайфу пробитые задницы! Дай пацанят! Это верняк! Даже к нашим мальцам прикипались, уламывали в голубые! Мы им рыла квасили. Они отставали, но ненадолго. Вскоре снова прикипались. Выходит, не перевелись любители соплячьих задниц.
Хороши сопляки у вас! Самому меньшему лет тринадцать! Да такой любому лидеру все на свете оторвет! Особо ваши!