Изгоняющий демонов
Шрифт:
– А мы попробуем…
Спустя недолгое время старуха уже бодро расхаживала (только косточки хрустели) вдоль скального обрыва, в котором чернел огромный зев пещеры, и радостно улыбалась щербатым ртом. Мазь и впрямь сотворила чудо.
– Только хочу еще раз тебе напомнить, – наконец молвила она, насладившись свободой движений, – что ночь Кровавой Луны не лучшее время для прорицания хорошему человеку. А ты именно такой.
– О мудрая, прорицание будет касаться другого…
– А… Ну, тогда можно.
Кисир-Ашур про себя подивился: почему старуха не спросила его, откуда он знает про ночь Кровавой Луны? Ведь такие знания недоступны простому смертному.
У него была почти такая же беда, как и у прорицательницы; только болела не спина, а ноги. Мазь с ядом змеи и ему помогла, и благодарный звездочет рассказал лекарю про ночь Кровавой Луны, когда колдовские ритуалы (в том числе и прорицания) обретают особую силу.
Явление Кровавой Луны само по себе очень редкое, и было бы грех не воспользоваться таким случаем. Правда, для колдовских действий нужна была кровь, но Кисир-Ашур все же предполагал, что не человеческая. Для жертвы он привез с собой по совету бывалых людей черного барашка. И несколько амулетов с драгоценными каменьями – из подарков Шаррукина; к ним прикасались руки повелителя, а это было очень важно. А еще ашипу предупредили, что ни в коем случае нельзя долго смотреть на полную Луну. Иначе можно сойти с ума…
Ночь заполнила ущелье, как накат вешней воды, – быстро, с напором, сверху донизу. Дожидаясь, пока Кровавая Луна покажется на небе, колдунья зажгла небольшой костерок, посыпала в него какие-то пахучие травки и долго что-то бормотала себе под нос. А затем она взяла драгоценные амулеты Кисир-Ашура, разложила их вокруг костра по кругу, и окропила каждый из них несколькими капельками жертвенного барашка.
Вдруг площадка возле пещеры озарилась мягким красным светом – над краем обрыва показалась Кровавая Луна! Этот момент стал для ашипу и ожидаемым, и неожиданным. Он напрягся и принялся вслушиваться в речи прорицательницы. Она говорила на древнем аккадском языке, который уже мало кто знал, но только не хорошо образованный ашипу. Он специально выучил эту речь, чтобы разобраться в древних медицинских рецептах и предписаниях, изложенных клинописью на глиняных табличках, хранившихся в Уре.
– Будь то злой утукку, злой алу, злой этемму, злой улу, злой илу, злой рабицу, ламашту, лабацу, аххазу, лилу, лилит, ардатлили, смерть, огонь, зло, какое бы оно ни было, бедствие, не имеющее названия, пусть оставят меня… – Прорицательница творила заклинания, будто сплевывала фруктовые косточки.
Ее речи были темны и непонятны, хотя и сам ашипу в колдовских науках, что называется, собаку съел. Для жрецов-врачевателей Земли Ашшур творение заклинаний при лечении больного были такими же естественными, как и составление рецептов лекарств. Он лишь сообразил, что Баниту перечисляла всех демонов, чтобы не дать ускользнуть ни одному, иначе он может вмешаться в процесс прорицания и исказить его смысл.
– Это я, Баниту, призываю вас, божества ночи, и с вами я призываю ночь, невесту, окутанную покрывалом, я призываю вечер, полночь и утро. Они не должны наполнять мой рот «ку», они не должны закрывать мой рот «упунту». Мое веселье не должно обернуться стонами, моя радость не должна смениться печалью. Восстаньте, великие боги, выслушайте мою просьбу, воздайте мне по справедливости, узнайте мои дела и дайте мне возможность узнать то, что я хочу!
С этими словами Баниту упала на землю, ее тело начала сотрясать судорога, а изо рта пошла пена. Казалось, что она умирает, при этом стараясь что-то вымолвить, возможно, последние слова. Но Кисир-Ашур даже не пытался чем-то ей помочь. Он знал, что колдунья впала в транс. Именно в такие моменты на Баниту снисходило озарение и ее прорицания были потрясающе точными.
– А-аи-и!!! – Крик, который можно было принять за предсмертный, вырвался из горла прорицательницы, и она вдруг начала говорить почти связно: – Глина… Везде глина… Царя может спасти от верной смерти только божественное провидение! И человек, которому подвластна глина… Глина! Бог Энки дал ему такую власть! О-о!.. Пусть царь особо опасается за свою жизнь в месяце айру [15] ! В нем его гибель! – Баниту дернулась последний раз и потеряла сознание.
15
Айру – апрель – май по вавилонскому календарю.
Кисир-Ашур подложил прорицательнице под голову какое-то тряпье и, совершенно сбитый с толку, отошел в сторону. Усевшись на плоский камень, – ноги предательски подрагивали и подгибались от огромного внутреннего напряжения – он задумался.
Ашипу не сомневался в достоверности прорицания Баниту. В трансе ее дух улетал к порогу божественной обители, где она узнавала все, что ей было нужно. Эта способность была опасной для колдуньи, и не только для нее. Ведь никто не может знать, как отнесутся боги к тем людям, которые выведывают у них сокровенные тайны бытия. Если у божественных обитателей острова Дильмун во время прорицания будет плохое настроение, то они вполне могут перерезать нить жизни.
Остров Дильмун был чистой, светлой и сияющей землей. Это место, где всходило солнце. Его обитатели не знали ни болезней, ни смерти. Была лишь одна проблема – там не хватало пресной воды. И тогда великий бог водной стихии Энки повелел богу солнца Уту напоить остров пресной водой, добыв ее из-под земли. Дильмун превратился в божественный сад с обильными плодами, полями и лугами. Там не каркает ворон, лев никого не убивает, а волк не крадет ягненка. Так остров Дильмун стал благословенной обителью богов.
Но почему Баниту заговорила про бога Энки? Согласно древним преданиям после Сотворения мира племя великих богов и подвластных им духов-ануннаков все умножалось. Они заселяли небесный свод, земной диск и подземный мир. Чем больше становилось бессмертных, тем меньше оставалось у них средств для пропитания.
Трудолюбивая дева Ашнан не успевала заготовлять зерно, а ее брат, кроткий пастырь Лахар, усердно доил овец и коз, но молока не хватало для бесчисленных богов и богинь. Они ели хлеб, но не насыщались, они пили сливки, что приносил им Лахар, и вино, приготовленное прекрасной Ашнан, но мучительная жажда продолжала терзать их.