Измена в Кремле. Протоколы тайных соглашений Горбачева c американцами
Шрифт:
На следующий день в своем обращении к народу в связи с вступлением в должность Буш нарисовал образную картину своего представления о ценностях и о настроениях в мире: «Эпоха диктаторов окончена. Эра тоталитаризма проходит — его устарелые идеи облетают, словно листья со старого, умирающего дерева… Мы знаем, что движет людьми, — людьми движет свобода. Мы знаем, какой путь правилен, правильный путь — это свобода. Мы знаем, как обеспечить более справедливую и обеспеченную жизнь людям — с помощью свободного рынка, свободных выборов, свободы слова и свободы волеизъявления, которому не препятствует государство».
В воскресенье, 22 января,
«Пока у нас не будет доказательств обратного, — сказал Скоукрофт, — мы должны исходить из этого предположения… Я считаю, что «холодная война» не окончена. Как говорится, может забрезжить свет в конце туннеля. Но, думается, все в какой-то мере зависит от того, будет ли это свет солнца или же фары приближающегося паровоза».
Дав Скоукрофту выступить в роли злого полисмена, Буш сыграл роль полисмена доброго. В понедельник, 23 января, утром, он попросил Скоукрофта устроить телефонный разговор с Горбачевым. Буш сказал, что хочет «установить контакт — просто отметиться у этого малого».
Телефонный разговор президента с советским лидером был делом необычным, но решение сделать такой звонок характерно для Буша. Дело в том, что земной шар представлялся ему в виде цветных карт-указателей в своеобразном путеводителе. С разными цветами на глобусе у Буша были связаны представления не только о странах, но и о президентах, королях и премьер-министрах, многих из которых он хорошо знал и ко многим обращался по имени. При возникновении кризиса Буш первым делом инстинктивно хватался за телефон.
Когда Буша соединили с Москвой, он заверил Горбачева, что не допустит никаких «затяжек», хотя и собирается глубоко переосмыслить американские отношения с Советским Союзом. Сразу после звонка Буша Горбачев сказал нескольким своим помощникам, что новый американский президент, похоже, готов считаться с историческими силами и разбираться с мировыми проблемами напрямую, «как водится между людьми».
«Он идет в нашу сторону вот и пусть идет…»
В конце января 1989 года Буш, беседуя со Скоукрофтом в Овальном кабинете, сказал, что ему хотелось бы получить ответ на вопрос о том, «каким должен быть мир в будущем столетии и что мы должны сделать, чтобы этого достичь. Я хочу совершить что-то важное, но продвигаться я хочу осторожно. Я не хочу делать глупости». Он выразил желание «посидеть с нашими лучшими экспертами по Советскому Союзу и послушать, что они думают, — выяснить их мнение о Горбачеве».
Скоукрофт поручил устроить такой семинар своему тридцатичетырехлетнему эксперту по Советскому Союзу Кондолизе Райе, профессору-политологу из Стэнфорда. Она родилась в Бирмингеме, штат Алабама, известном своей сегрегацией, и училась вместе с одной из четырех девочек, погибших при взрыве бомбы в церкви для черных в 1963 году. Ребенком Кондолиза ездила со своими родителями в Вашингтон и помнит, как их не пускали во многие мотели и рестораны по пути. В Вашингтоне отец сфотографировал ее на фоне Белого дома. 14 она сказала: «Когда-нибудь я там буду».
Вначале Райе хотела стать концертирующей пианисткой, но потом поступила в университет Денвера, переключилась на политические науки и получила докторскую степень, написав диссертацию о вооруженных силах Чехословакии; затем стала специализироваться по секретной деятельности Генерального штаба Советского Союза. Выступая с лекциями в Советском Союзе, она поражала слушателей своей осведомленностью: эта черная американка рассказывала русским об их собственном военном командовании то, чего они не знали сами, — причем на превосходном русском языке.
Итак, Райе составила список ученых — экспертов по советским делам и наметила семинар на март. В пятницу, 10 февраля, Буш прилетел в Кеннебанкпорт, штат Мэн, из Оттавы после своего первого визита за границу в качестве президента и, решив не откладывать семинар надолго, попросил Скоук-рофта назначить его на конец недели. Райе села за телефон.
Каждое лето в своей жизни, кроме одного, Буш проводил в доме, построенном в 1903 году в Уокерс Пойнт его дедом по материнской линии Джорджем Гербертом Уокером. Буш называл этот дом «силой, цементирующей нашу семью», «священным местом».
В воскресенье, 12 февраля, Буш в бейсбольном кепи, свитере, поношенных бумажных брюках и туфлях для бега провел шестерых специалистов по Советскому Союзу в свою спальню — одну из немногих комнат в доме, которая отапливалась зимой. Помимо Райе, здесь были Адам Улам из Гарварда, Маршалл Голдмен из Уэлсли и Центра русских исследований Гарварда, Стивен Мейер из Массачусетского технологического института, Роберт Пфальцграфф из университета Тафта и Эд Хьюэтт, работавший тогда в институте Брукингса. Поскольку большинство ученых преподавали в университетах, расположенных в Кембридже, штат Массачусетс, и вокруг него, им нетрудно было быстро приехать в Мэн.
Президент, стоя на фоне холодных античных вод и белесого, серого неба за запотевшими окнами, сказал: «Мы должны внимательно рассмотреть нашу политику в отношении Советского Союза. Я хочу услышать ваше мнение о том, что там происходит. Меня не слишком интересуют рекомендации относительно политики как таковой. Это может подождать. Для начала надо знать, что там происходит, с чем мы имеем дело».
Эксперты согласились, что Горбачев взялся за проведение коренных реформ; он начал процесс более значительный, чем он сам, — такой процесс, который сторонникам жесткой линии трудно будет повернуть вспять. Критикуя культ личности Сталина, он создал свой собственный «культ власти», сделав себя олицетворением перестройки, и теперь, пользуясь той силой, какую дает ему этот культ, он урезает власть партии и московского аппарата. Райе сказала: «Любому, кто придет на смену Горбачеву, трудно будет спрятать джинна назад в бутылку».
«Никогда не говорите «никогда»!» — с легкой усмешкой посоветовал Скоукрофт. Ученые согласились с тем, что перестройка может дать рикошет — государственный переворот, осуществленный против Горбачева сторонниками жесткой линии в партии, армии и КГБ. Вполне может оказаться, что советская система не поддастся реформации.
Райе сказала, что экономические эксперименты и прочие формы независимости, которые Горбачев поощряет в Восточной Европе, могут подогреть антикоммунистические и антисоветские настроения до такой степени, что страны-сателлиты выйдут из-под его контроля.