Измена. Чужая истинная

Алана.

Придерживая рукой огромный живот, ступаю по полированному мрамору с чёрными ломаными прожилками. Тёплый ветерок из полукруглых окон надувает белоснежные занавески. По полу снуют солнечные зайчики.

Останавливаюсь перед двойными белыми дверьми. Упираюсь в них ладонями. Кончики пальцев дрожат, касаясь шероховатой текстуры, нагретого солнцем дерева. Набираюсь решимости, толкаю их от себя и вхожу в покои мужа.

Звонкий

Постель расправлена и смята. Золотой балдахин опущен только частично и не прячет любовников.

Длинные тёмные локоны липнут к девичьей спине, покрытой капельками пота. Мужские руки сжимают её талию. Тонкие изящные пальцы, унизанные перстнями с драгоценными каменьями. Мне даже не нужно смотреть на лицо, чтобы понять, кому они принадлежат.

Уголок рта нервно дёргается.

Делаю шаг. Ещё один и ещё. Бирюзовый шёлк платья холодит отёкшие ноги. Тонкие ремешки сандалий режут ступни. Останавливаюсь так, чтобы меня увидели.

Наверное, будь у меня сердце, оно бы сейчас горело в огне, но его больше нет. В груди пустота.

— Леди Алана?! — сдавленно вскрикивает Миена, моя любимая фрейлина и подруга, в чьей верности я не сомневалась, делясь сокровенным.

Не двигаюсь с места, смотрю в сторону остановившимся взглядом.

Миена соскакивает с кровати, наклоняется, судорожно натягивает на себя красное платье, непослушными пальцами кое-как справляется со шнуровкой, приседает, глядя в пол. Её щёки сейчас цвета платья. Разворачивается и выбегает прочь.

Громко хлопают двери, и наступает тишина. Обхожу кровать, боковым зрением отмечая обнажённое тело мужа. Худое, но жилистое. Инис лежит, забросив руки за голову, и не торопится прикрыться. Случившееся ничуть его не смущает.

Прохожу к окну. Светлые волоски на руках встают дыбом, тело покрывается гусиной кожей, вершинки груди становятся каменными. В залитой солнечным светом комнате мне внезапно холодно. Обхватываю себя руками за плечи, чтобы хотя бы немного согреться.

— Я прошу позволения навестить родителей, — будто со стороны слышу свой безжизненный голос.

Ответом служит скрип кровати и щёлканье пряжки ремня. Звук босых ног, который стихает у меня за спиной.

Внутренне напрягаюсь, сжимаюсь, будто металлическая пружина.

— Как там мой сын? — мне на живот ложится мужская рука.

На обнажённое плечо падает прядь пепельно-серых волос дракона. От него несёт приторно-сладкими духами Миены. К горлу подкатывает. Делаю неосознанную попытку отстраниться, но в следующую же секунду на плече смыкается рука и меня резко разворачивает.

Смотрю в мутно-серые глаза с вертикальным зрачком. Дыхание учащается, меня бросает в жар и вот-вот накроет паника. Мыслей нет, только пульсирующие вспышки ужаса.

— Ты оглохла, Алана? — презрительно цедит он, кривя тонкие губы.

Беспомощно открываю и закрываю рот, я будто рыбёшка, не способная издать ни звука. Инис вскидывает руку, я дёргаюсь в сторону и жмурюсь изо всех сил, но удара не следует.

Вместо этого дракон очерчивает костяшками пальцев мою щёку, где под толстым слоем жемчужной пудры спрятан синяк.

— Х-хорошо, — шепчу едва слышно.

— Ммм, — тянет дракон, — никто не умер, на нас не напали, ты не рожаешь, то есть, ничего смертельно-срочного не стряслось.

Он скользит рукой вниз по моему предплечью. В горле пересыхает, дыхание становится поверхностным и рваным. Судорожно сглатываю и мотаю головой, не в силах выдавить ни слова от нарастающей паники. Слишком знаком мне этот обманчиво-мягкий тон, и я догадываюсь, что за ним последует.

Так и происходит.

Запястье пронзает дикая боль: дракон впивается ногтями в метку истинной и сдавливает мне руку. Дёргает на себя и шипит в лицо:

— Тогда какой Бездны ты сюда притащилась, а? Разве я тебя звал? ОТВЕЧАЙ!

— Нет, не звал! — сердце выжжено в пепел, но задетая гордость не даёт смолчать. — Но позорить себя я не позволю! И других женщин не потерплю!

Вжимаю голову в плечи и снова жмурюсь, готовясь к самому худшему.

Но внезапно Инис отшвыривает мою руку. Приоткрываю сначала один глаз, затем второй. Испуганно смотрю на дракона.

Инис отступает назад. Скрещивает руки на груди и окидывает меня придирчивым взглядом. Его худое мускулистое тело покрыто тонкой белой кожей. Длинные пепельно-серые волосы отброшены назад. Тонкий аристократичный нос морщится, будто дракон унюхал нечто неприятное. Уголки бледно-розовых губ опущены вниз.

— Не потерпишь? Да ты взгляни на себя, — выплёвывает с отвращением, — кто захочет спать с брюхатой коровой? Я, знаешь, ли, пас! Прости, дорогая, у меня даже не встанет! Так что закрой ротик и топай к себе. Родишь — тогда и поговорим, а сейчас не смей мне ставить условия. Я мужчина, и у меня есть потребности.

— Я хочу домой! Я не видела родных почти год! Сжалься, молю!

Инис хитро прищуривается, рассматривая меня, будто букашку под увеличительным стеклом. Ведёт вдоль губ костяшками пальцев, размышляя, после чего произносит:

— За дурака меня держишь? Вздумала ябедничать?

— Что? Нет!

— Вот родишь, тогда и съездишь. Одна. Будет отличный повод не болтать языком и поскорее вернуться.

— Но…

— Ты ведь умная девочка, Алана, и понимаешь, — его вертикальный зрачок подчиняюще пульсирует, — что я найду тебя на краю света, из-под земли достану, и ты всегда будешь моей. Нет такого места, где бы я тебя не нашёл. Всегда знай это.

Щёки вспыхивают. Намекает, что могу сбежать?

— Я и не думала… Я просто хотела увидеть родных!