Измена. Искры над пеплом
Шрифт:
Глава 21
Дом встречает меня сонной тишиной. Так непривычно вернуться сюда, как будто бы с моего ухода прошли не пара недель, а добрая тысяча лет. Сколько надежд, сколько радости и счастья видели эти стены. Но почему-то сейчас мне вспоминаются не те прекрасные мгновения, а боль и отчаяние, которые мне довелось здесь пережить. Смогу ли я когда-нибудь вычеркнуть это из памяти? Смогу ли сидеть расслабившись вот на этом самом диване, забыв как лежала на нём истекая кровью. Да, Митя подсуетился – видимо заказал чистку на дом. На гобеленовой
Отчаянным усилием воли беру себя в руки. Светку я кое-как спровадила к Паше и вот теперь сижу и жду возвращения тех, кого совсем недавно считала своей семьёй. Практически засыпаю, откинувшись на диванные подушки, когда слышу машину, подъехавшую к дому и звук открываемых ворот. Робко надеюсь, что Митя вернулся один. Но голоса, раздающиеся от входа разбивают эту надежду вдребезги. Митя что-то говорит, не могу разобрать что именно. Судя по ответному заливистому смеху Кати, это, скорее всего, какая-то шутка. Настроение у них явно приподнятое. Что ж, будет вам сейчас сюрприз, готовьтесь!
Меня они замечают не сразу. Разуваются. Митя помогает Кате снять куртку. Галантный какой! Мне он тоже всегда раздеться помогал. Раньше гордилась его манерами, а вот теперь смотреть тошно.
– Я смотрю, вы тут неплохо в моё отсутствие справляетесь! – вторгаюсь я в эту идиллию, – Мне наверное умереть нужно было. Вот бы порадовала семью. Ну простите, не сообразила вовремя.
– Маша? – Митя застывает на месте, – Тебя выписали? Почему ты мне не позвонила? Я бы тебя встретил.
– Ну зачем же мне отвлекать тебя от других важных дел? Ты же тут Катей вон как занят. Ей-то машина нужнее, – говорю я и ехидно добавляю, – Она же у нас «совсем ребёнок», может в беду попасть. А сестра у неё вон какая сука. Хочет бедную девочку со свету сжить. Кто же позаботится об этом хрупком цветочке, если не ты?! Верно?
Митя теряется от моего напора, потом немного приходит в себя и пытается что-то мне сказать. Не обращаю на его потуги никакого внимания, перебиваю, словно не слышу.
– Ну здравствуй, Катюша! Ничего мне рассказать не хочешь?
– Маш, почему ты меня так ненавидишь? Объясни, в чём я виновата? Я же люблю тебя! Ты моя сестра…
– Заткнись и не смей называть меня сестрой! Было, да сплыло. Мы с тобой больше не сёстры! Моя сестра умерла в тот момент, когда решила залезть в штаны моему мужу!
Катя ошарашено смотрит на меня своими огромными глазами. Потом её лицо некрасиво кривится, из груди вырывается какой-то сдавленный полу-стон полу-всхлип. Плачет она совсем по-настоящему. Да уж, актриса из неё – весьма не плохая.
– Прекращай ныть! Я не верю ни единой твоей слезинке! Отвечай, как давно ты с ним спишь?! – рычу я, кивая на Митю.
–
– А ты, тварь, что на это скажешь? – по-прежнему не обращая на него внимания, спрашиваю я сестру.
– Солнышко, у тебя была галлюцинация и ты приняла её за действительность. Я нашёл хорошего доктора. Он нам поможет. А сейчас успокойся, прошу – тебе нельзя нервничать… – вкрадчивым голосом заводит Митя уже надоевшую мне шарманку.
Собираюсь было послать муженька лесом и в это время Катя юркой змейкой бросается к нему на грудь, обнимает за шею, приподнимается на носочки и… впивается губами в его губы.
Глава 22
Катя повисает на моём муже и, не давая ему завершить свой оправдательно-обвинительный монолог, приникает губами к его губам.
Митя замирает на секунду от неожиданности, а потом грубо стряхивает и отталкивает от себя мою сестру. Та пятится, делает неверный шаг, падает на колени и, не пытаясь встать, поднимает зареванное, измазанное потекшей тушью, лицо. Смотрит то на меня, то на него. Взгляд загнанный, полный ужаса и боли.
– Катя! Что ты творишь?! Что это, нахрен, было?! – кричит на неё мой муж, – Ты в своём уме, вообще?!
– Мииить, – воет она в голос, – Я не могу так больше! Не могу переносить её ненависть, не могу врать ей прямо в глаза! Так нельзя! Это неправильно! Как бы там ни было, но она, всё же, моя сестра. Почему ты не соглашаешься сказать ей правду?!
– Какую, нахер, правду?! – рычит Митя.
Он бледен как стена и, при этом, его буквально трясёт от ярости. Мне даже немного страшно становится. Никогда ранее его таким не видела.
«Ну и куда же делся наш галантный и обходительный муженёк? В тихом омуте, Машенька, в тихом омуте…» – ядовито хихикает во мне та, вторая, злобная я.
– Правду о том, что мы любим друг друга! Ты же обещал, что всё решишь и будешь со мной! Но я не хочу решать это вот так. Не хочу больше её с ума сводить! Пусть забирает половину имущества. Митенька, деньги того не стоят! Мы сами всё заработаем. Я выучусь и у меня будет хорошая зарплата, не хуже чем у неё… – Катя говорит скороговоркой, прерываясь лишь на судорожные всхлипы.
На Митю смотреть жутко. Он теперь не бледный, а зелёный какой-то. Его кулаки судорожно сжимаются и разжимаются. Он делает шаг в сторону Кати.
– Мразь! – выдыхает мой муж, – Какая же ты мразь! То, что она видела – это правда? Чем ты меня накачала, сука?!
Катя всхлипывает, ползёт к нему, цепляется за его колени.
– Мииить, хватит лжи! Пожалуйста! Ты же говорил, что любишь меня! Я же и тогда при ней всё это сделать согласилась, только ради тебя, ради нас…