Измена. Право на счастье
Шрифт:
Господи, что же я натворила. Когда научусь слушаться интуицию и друзей? Тихо ведь было, странно, нет, пошла. Ну, почему я такая наивная?
– За все ответишь у меня. Столько времени мне нервы мотала, сколько я вокруг тебя плясал? А в итоге что? Чем ты мне отплатила за сытую жизнь? Такой пустяк совершил, а устроила целую трагедию.
Пояс платья не поддается, и он рвет пуговицы снизу. Глухой звук бьет по оголенным нервам, но не дает сил, наоборот, сковывает. Деревенею в ожидании неминуемого.
–
Не получается, захлебываюсь собственными словами, трясусь под ним, как листик на ветру.
– Рот закрой, – очередная пощечина летит в лицо, разрезая воздух звуком удара.
– Отпусти! – кричу, за что получаю еще удар.
– Заткнись дрянь! Забыла, как вытащил тебя из болота? Да где бы ты была, если бы не я? Где?
Очередной замах, успеваю прикрыть лицо ладошками, потому что не выдержу еще одной пощечины. Страшно, господи, как же страшно. Все тело холодеет, в ожидании новой порции боли.
Но ее нет. Только всхлип, не мой, а потом облегчение. Ноши нет, я свободна. Успел, Самир успел!
– Слышь, мужик, иди отсюда! – слышу голос мужа и сжимаюсь.
– Ты, кажется, не понял, я там, где нужно, а вот ты не на ту женщину руку поднял.
Нет, это не охранник. Это же голос… Дамира. Нет, нет, нет! Почему он?
– И, кажется, у тебя лишняя рука.
Такого низкого и угрожающего голоса никогда не слышала. Даже в кино говорят добрее. Мамочки, что же сейчас будет?
– Ай, больно. Отпусти. Я сам разберусь, как мне с собственной женой разговаривать! Пусти, чтоб тебя!
Ну, нет! Не так, только не так! Резко убираю ладошки с лица и подскакиваю на диване. Мне нужно ему все объяснить. Мы разводимся. Я не плохая. Не плохая. Нет. Но Дамиру уже все равно. Холодный серый взгляд, похожий на грозовые тучи, впивается в меня, ожидая хоть какой-то реакции.
– Жена? – всего одно слово.
Одно. Но оно бьет не меньше, чем пощечина мужа. Хасану противно. От меня противно. Почему же так больно? Он ведь сам не без греха, так почему смотрит так, словно я совершила самый страшный грех?
– Почти, – голос тухнет в конце, и отвожу взгляд.
Мне самой от себя противно. Только не потому, что такая плохая. Противно, что молчала, что так долго тянула. У нас не было шансов, но я не заслужила такого презрения.
– А это как? – с усмешкой уточняет, хотя в голосе явно слышится боль.
Только ему от чего больно? Я ничего не обещала. Да, ввела в заблуждение, но я не изменила. Просила оставить меня в покое. Но нет, он не слушал. А теперь… презирает.
– Твою, мужик отпусти!
– Молчи, – сильнее выворачивая руку мужу, вновь смотрит на меня. Чувствую. – Милана, я жду ответа.
– Слушай, уйди, мне жену надо на путь истинный напрааааа, – снова вопль мужа, – ааавить. Хорош. Погоди, мужик. Милка, а это не из-за этого бабуина ты так развестись хочешь? С вот этим вот решила мне отомстить за Карину?
Что он сказал? Нервно смотрю в сторону клубка мужчин и понимаю, что сейчас грянет буря.
В глазах цвета шторма начали искриться молнии.
– Руку пусти, говорю!
– Рот закрой, – видимо, устав держать мужа, Дамир отпускает его с таким легким ускорением, идет ко мне, стараясь не опускать глаза ниже губ.
Смотрю на себя и резко стараюсь собрать платье на груди, прикрыть голые коленки, но дрожащими руками получается плохо. Хасан все ближе и мне страшно, какой может быть его реакция. Не хочу смотреть ему в глаза. Вдруг теперь еще больше ненавидит?
– Милана, посмотри на меня, – Дамир пытается говорить спокойно, но нотки раздражения все равно слышны. – Ну, же, не бойся, – так ласково это произносит, что во мне что-то екает, отзываясь на его тепло.
Поднимаю глаза и чувствую, что смотрю на него, как затравленный зверек. Нахожу его глаза, вижу, как ему больно от того, что он видит. Но не чувствую презрения к себе. В нем тревога за глупую девчонку, что, надеясь на лучшее, самолично угодила в ловушку.
– Тогда, ты уже от него ушла? Всего один вопрос. Просто да или нет, Мил, – киваю, потому что боюсь напугать его охрипшим от страха голосом. – Ясно.
Что ему ясно? Вот мне ничего не ясно. Как реагировать, что делать? Бежать от него, от мужа, спрятаться где-то, или наоборот, довериться такому суровому мужчине, и будь что будет.
Не мог Дамир изменить жене. А девочка, кто знает, может быть он вдовец, или еще что-то, а я себе напридумала? Ну, не может с таким омерзением человек смотреть на изменщика, если сам изменяет. Вон, Кирилл живое тому доказательство.
Кстати, Кирилл. Почему он…
– Нет! Сзади, – кричу что есть силы, заметив, как над головой Дамира появился кусок сломанного стула, сжимаюсь в комочек, боясь увидеть, что будет дальше.
– Ах, ты.
Слышится возня и глухие удары. Скулеж будущего бывшего и шипения Хасана.
– Со спины напасть решил, шакал? Никогда не смей так делать. Я подобное не прощаю!
Хрусь, шмяк. Звуки режут тишину, как и стук моего сердца, которое вот-вот проломит грудь и вырвется наружу. Стук слышен даже в ушах, сквозь него, как сквозь вату доносятся звуки реальности. Чувствую себя, как в дешевом кино, где все закончилось дракой, и все живут долго и счастливо. Но мы не в кино, а муж не столь благороден, чтобы потом промолчать. Он ведь его посадит.
Посадит. О нет, нет, нет.