Измена. Проиграть любовь
Шрифт:
– То есть здесь ты не останешься? – я удивляюсь её вопросу.
– С папой? Это слишком сильное испытание для нас обоих. С момента переезда я держу в уме мысль о поиске квартиры, но так и не смогла хотя бы просто зайти на риэлтерские сайты. У меня просто не хватает на это сил – я вырубаюсь ещё до того, как голова касается подушки, а жизнь продолжает долбить меня по темечку. То Самсонов, то Хоффман-Ипатьев, то университет, а ведь есть ещё Сашка, папа и дела, которые нельзя пускать на самотёк! – я устало тру лицо. – Не поверишь! Я только сегодня,
– Слушай, – Агата на удивление задумчива, – а Хоффман-Ипатьев это который однокурсничек?
– Он самый, а что?
– Какая-то до боли знакомая у него фамилия! – она хмурится, вспоминая.
– Какая из них? – хмыкаю я.
– Ипатьев, Ипатьев, Ипатьев, – Агата трёт виски. – Вот уж старость – не радость! Ипатьев Максим, Вадим, Иван… Константин! Константин Иванович Ипатьев! Вспомнила!
– Да? – вообще, родственники Хоффмана мало меня волнуют. – И кто это?
– Меценат, строитель, бизнесмен. В общем-то, всё как обычно, но вместо церквей, приютов и больниц решил облагородить администрацию и восстановил Краеведческий музей и наш ПФР.
– А вы тут причём?
– Да кто его знает, может, договорённости какие-то у него с нашим мэром, или ещё кем… Но контракт подписан и через пару недель он начнёт восстанавливать наше изрядно потасканное здание.
– Да и чёрт с ним! Сдались мне родители Хоффмана! Давай лучше спать.
На часах уже сильно за полночь и мы практически мгновенно, в четыре руки, прибираемся на кухне. Под шутки и прибаутки Агаты я стелю ей в гостиной, и со стоном она растягивается на старом диване.
– Ка-айф!
– Спокойной ночи!
– И тебе, Кир!
Кажется, я только закрываю глаза, и наступает утро. Со стороны кухни доносится тихий шорох, и я на цыпочках выхожу из комнаты, закрывая за собой дверь. Сашка ещё спит.
– Доброе утро!
Несравнимое ни с чем чувство, когда рядом самые близкие, из тех, чья верность проверена годами. Агата уже поставила чайник на плиту и сейчас красится, вместо зеркала используя фронтальную камеру телефона.
– Доброе, – один глаз уже готов. – Как ты?
– Отлично, – и мне впервые не приходится врать.
– Что думаешь делать с поклонниками? – словно невзначай интересуется Агата.
– Послать всех к чёрту?
– А ты оптимистка, – весело фыркает она. – Думаешь, пойдут? Особенно тот, который сынок Ипатьева.
– Может, и нет, но это уже не мои трудности.
Русалка на «Кирочке» заметно выцвела от долгих лет использования, но всё ещё кажется такой уютной, что чай я наливаю именно в неё. Мне не удаётся вспомнить, когда последний раз мы с Агатой вот так вот вместе завтракали, и я выкладываю на стол нарезку и вчерашние пирожные.
– А Кирилл? – в этот раз я молчу гораздо дольше. И не верю, когда она уточняет: – Ты собираешься к нему возвращаться?
– Ты серьёзно?!
– Ну ма-ало ли, – Агата делает первый глоток и зажмуривается от
– Нет, с этим всё. Больше никаких мужей, любовниц мужей и всего остального добра! Хватило так, что хоть ложкой ешь!
– Ни при каких условиях? Даже если он будет стоять на крыше во-он той, – она показывает себе за спину, где вдалеке виднеется высотка, – шестнадцатиэтажки и угрожать убиться?
– Ты мелодрам пересмотрела? – хмыкаю я.
– И всё же.
– Самсонов – не дурак, хоть и сволочь, и не станет использовать дешёвые трюки в попытке меня вернуть.
– Ну, я бы поспорила, – продолжает веселиться Агата. – Слушай, а что мешает тебе стравить Ипатьева-сына и своего муженька? Отомстишь разом обоим! Первому – за то, что лезет куда не надо, второму – за измены.
– Тебе на работу не пора? – прозрачнее намёков не бывает и Агата обезоруживающе улыбается.
– Пора-пора, расслабься, – она встаёт и идёт в коридор, – но, если что, ты знаешь мой номер!
– Угу, – она выходит в подъезд и меняется в лице.
– О! Доброе утро, сосед Вадим!
– Что?! – я шагаю вслед за ней, но Агата смеётся, глядя на пустую лестничную клетку.
– Никаких порывов, ага-ага.
– Пока! – я закрываю дверь, но мне ещё долго слышится её смех.
Этот день становится непривычно тихим, почти как раньше. Мы с Сашкой читаем мои старые книжки со сказками, но ему это быстро надоедает. Рисуем, и это занятие вызывает в нём гораздо больший отклик, а слоны с каждым разом всё больше становятся похожими на слонов. Играем в конструктор, пару наборов которого мы оставляли у родителей на всякий случай. Нам хорошо вместе, пусть даже не обходится без капризов, когда я не даю Сашке играть папиными наградами.
И я забываю обо всём и обо всех. В том числе и о «полднике».
Меня словно подбрасывает, и я встаю с дивана, на котором мы уснули вдвоём. Укрываю Сашку пледом и подтыкаю маленькой подушкой, чтобы не свалился. На часах половина третьего, на экране мобильного – три пропущенных от Самсонова.
– Привет.
– Кир, у вас всё нормально? Ты не брала трубку!
Странное ощущение. Словно мы разводимся не сейчас, а сделали это много лет назад и теперь всё, что нас связывает – это Сашка, его здоровье и благополучие. И вот теперь меня действительно не трогают обеспокоенные интонации в голосе бывшего мужа. Бывшего, и никак иначе!
– Всё прекрасно, что ты хотел?
– Собирался заехать вечером, – в его голосе – пока ещё неясное подозрение. Самсонов улавливает перемены, но не понимает, что именно происходит, – часов в шесть.
– Нас не будет, приезжай завтра.
Дневной сон идёт мне на пользу и в небольшом зеркале ванной комнаты отражается почти прежняя Кира – с твёрдым взглядом и уверенностью в будущем.
– И куда вы собираетесь? – Самсонов сдерживает раздражение, но мне плевать.
– В гости.
– Случайно не к… – он обрывает собственную вспышку, а в зеркале отражается моя злорадная усмешка. – Надолго?