Измена. Расплата черного дракона
Шрифт:
– Меня все равно узнают, – хмыкнула и тяжело вздохнула. Все же род Латимер всегда на слуху, хоть и претерпел жатву черных драконов.
– Не узнают, – заискрились лукавым блеском его глаза.
Бренер подскочил с места и засуетился, начал открывать ящики кухонного комода и выудил из одного бутыль с ярко-зеленой жидкостью. Со стуком поставил ее на стол, сел и снова взял меня за руку.
Я скривилась, разглядывая странную склянку.
– Маги Халдира – это нечто! Они могут такие зелья варить, о которых никто из простых драконов никогда не слышал! Когда мы брали крепость Дарилла, то обнаружили тайный погреб Верховного мага. Все, что удалось добыть, является собственностью короны, но я успел умыкнуть уникальное зелье. Один глоток меняет внешность до неузнаваемости сроком на сутки. Здесь хватит на тридцать глотков уж точно! Никто тебя не узнает, Леони. Есть шанс проникнуть в поместье Эгертон под личиной новой сиделки. Я подготовлю рекомендации и все необходимые характеристики на твое новое имя. Но привести тебя на континент в качестве своей жены я не смогу. Супруга генерала не может работать сиделкой. Это будет странно. А нам надо любой ценой проникнуть в поместье, чтобы понять, где держат Солану. Если согласишься, то попробуем провернуть этот план. Иного выхода я пока не вижу.
Я взяла в руки бутыль с зельем и слезы горечи засохли на щеках.
– Да я душу Роху продам за возможность попасть в поместье! – воскликнула с радостью и прижала зелье к груди, как самую ценную вещь на свете!
– Но как мы объясним Этану, кто я такой? – почесал он затылок и задумался.
Было несколько раз, когда сынишка у меня спрашивал об отце, но я виртуозно выкручивалась и заговаривала ему зубы, не отвечая на сложный вопрос.
– Если ты не против, я скажу ему, что ты его отец, – мигом приняла решение. Бренер как никто заслужил мое доверие. – Это будет честь для нас.
– Хорошо. Тогда с утра отплываем вместе в Таэрос, – поцеловал он тыльную сторону моей ладони и улыбнулся.
Глава 6
Поместье Эгертон
– Во что превратилась моя жизнь, Гектор? – сорвались тихие слова с пересохших губ лорда Эгертона.
В тот же миг хлесткий порыв ветра снова донес до его слуха заливистый женский смех, вырвавшийся из приоткрытого окна покоев Лисиль.
– Герр Хейл, я верю, что совсем скоро вы поправитесь и… – дворецкий заготовил длинную ободряющую речь, ведь отвечал хозяину на этот вопрос уже не впервые. Мужчина знал, что прогулка по парку в солнечную погоду поможет Хейлу пережить новый день в инвалидном кресле. Главное, как можно скорее увести дракона подальше от дома, где Лисиль бесстыдно развлекалась с главой стражи. О ее тяге к крепкому молодому телу Терранса давно уже знало все поместье, включая его хозяина. Вот и сейчас жена лорда опять громко рассмеялась, игриво вскрикнула и застонала, вклинившись тем самым в речь дворецкого.
– Стой! – приказал Хейл, вскинув руку вверх. Когда-то он отчаянно спасал ее от проклятия и радовался, что увечье исчезло, но беда пришла с другой стороны. Вот уже год, как у лорда Эгертона отнялись ноги. Сначала он не придавал значения легкой боли в костях. Но недуг коварно набирал силу. Королевский драконий лекарь после подробного осмотра сделал вывод, что Хейла отравили уникальным смертельным ядом, который забирает жизнь по капле и медленно убивает жертву. Без особого магического рецепта от верховных магов не обошлось. Но выяснить, как яд попал в его организм, не удалось. У бывшего маршала Таэросской армии слишком много врагов, от того он и превратил свой дом в нерушимую крепость. Правда, это не спасло Хейла от распространения болезни. Способность превращаться в дракона он потерял еще в первый год после отравления, а потом и вовсе очутился в инвалидном кресле. – Вези меня на аллею Памяти! – указал он пальцем в сторону Черной аллеи, как ее часто называла Лисиль. Там, в родовых склепах Эгертон хранились сердца умерших предков драконов. В последнее время Хейл часто посещал это тихое, пропитанное историей место. А новый самый высокий склеп из черного камня по его приказу уже начали строить для него самого.
– Герр Хейл, сегодня чудесная погода! Прогулка по саду…
– Вези! – недовольно рявкнул на слугу хозяин и уткнулся злым взглядом в плед, укрывающий бесчувственные ноги.
Он подумал о Лисиль, которая, в данный момент, наслаждается жизнью и нахально ему изменяет. Ироничная ухмылка расплылась на бескровных губах. В своем нынешнем положении он вынужден терпеть предательство от женщины, которую всегда боготворил. У Хейла была на это веская причина! А старый скандал давно выявил реальность его нынешнего положения в семье. Любимая Лиси так разозлилась на мужа, который высказал претензии из-за ее разгульного поведения, что замкнула его на двое суток одного в комнате и запретила слугам прибегать на зов колокольчика. Хейл как сейчас помнил те адские часы, когда он безустанно звонил в проклятый колокольчик и щурился от вони, что источало его недвижимое тело. Урок он усвоил надолго, потому и молчал, сглатывая обиду и боль. Поначалу пытался писать тайные письма с жалобами на Лисиль сестре, что жила в королевском дворце, но потом понял, что это бессмысленно и жена полностью взяла его никчемную жизнь под контроль. Уже год он не получал ни одной весточки от родных и пришел к выводу, что письма за него отправляет Лисиль. Да и как бороться за справедливость, если при любом удобном случае жена угрожает забрать у него самое дорогое, что осталось в жизни!
В отместку Лисиль, чтобы лишний раз напомнить о себе, он специально доводил каждую новую сиделку до истерики и заставлял женщин бежать из поместья без оглядки. Лисиль же всегда злилась, но упорно искала для него очередную жертву. Это стало их негласной извращенной игрой. Все, о чем мечтала Черная леди Таэроса, как ее называли в светском окружении, это избавиться от общества больного супруга и дождаться его естественной смерти от уникального яда. Поэтому средств на постройку его именного склепа она совсем не жалела.
– Хотите посетить усыпальницу отца? – спросил Гектор, как только свернул на аллею.
Если у дворецкого идеально выверенные квадратные каменные постройки вызывали оторопь, то у Хейла священный трепет. Он знал, что совсем скоро его мертвое сердце вынут из груди, опустят в золотой гроб, а прах заключат в подножие высокой статуи. Знал, что его портреты снимут со стен дома и перенесут в холодный склеп. Покроют плотным слоем прозрачного камня и зажгут в память о нем лампаду. А еще он знал, что кроме родной и единственной дочери его никто и не вспомнит.
– Нет, отвези меня к Леони, – проговорил он еле слышно и устремил взгляд вперед. Там, в самом конце аллеи по его приказу возвели скромное строение. Лисиль изначально была против, посчитав это решение осквернением всего рода Эгертон, но Хейл настоял на своем и ни разу об этом не пожалел.
Чем быстрее он лишался здоровья, тем чаще посещал место памяти его первой жены, единственной женщины, которая подарила ему ребенка. И пусть там не было ни частички ее тела, он верил, что ее душа приходит, видит его и слышит.
– Может, сегодня не стоит? – неуверенно попытался отговорить хозяина дворецкий. Обычно, после посещения усыпальницы степной драконицы, Хейл тревожно спал. Его мучали приступы, от которых он громко кричал во сне, отчего Лисиль откровенно злилась.
– Вези, – отозвался лорд.
Внутри было темно и сыро. Больше некому ухаживать за заброшенным склепом со статуей низкорослой худощавой девушки, чьи черные волосы, как и при жизни, расплескались по хрупким плечам локонами.
Гектор наспех зажег круглую лампаду, и склеп наполнился желтоватым светом. На портретах заиграли блики, а у Хейла сердце сжалось от боли, скулы свело и в глазах защипало от накатывающих слез.
– Я буду ожидать снаружи, – бросил Гектор и поспешил выбежать на улицу, оставляя хозяина наедине с собственными мыслями.
– Это снова я, моя пушинка, – вспомнил, как ласково называл жену в минуты единения и улыбнулся. – Виноват перед тобой… да что тут говорить, сама знаешь. Местью был отравлен, упивался ею и ошибку страшную совершил. Постоянно представляю, какой могла быть наша жизнь без вражды наших родов, – черный дракон не лукавил, почти каждый день он изматывал себя мыслями о другой реальности, в которой послал кузину к Роху и позволил себе без остатка влюбиться в Леони. В тайных мечтах он кружил ее, кружил и кружил, наслаждаясь заливистым женским смехом. А рядом бегала их маленькая дочурка, развивая на ветру розовые лепестки ароматных цветов дерева Гинка. Но эту светлую фантазию всякий раз затапливало темное море. Сначала Хейл смотрел в молящие огромные глаза Леони, а потом безжалостно бросал жену в черную пучину… и пустота…