Измена. Время (не) лечит
Шрифт:
Не могу поверить своим глазам, когда вижу на экране телефона заветные цифры, которые считают минуты и секунды разговора. Он ответил, вот только по ту сторону связи не долгожданное «алло», а стоны и крики от грязного соития, теперь уже не моего любимого.
– Попалась, птичка?! – неожиданно один из этих мерзавцев встает передо мной и я кричу, что есть силы, пытаясь убежать, но второй подхватывает меня и телефон падает на землю.
– Перестань дёргаться, теперь точно не получится убежать, я крепко тебя держу. Как же нам чертовски
Они оба, как ненормальные начинают ржать в голос.
А у меня от ужасных догадок внутри разрастается липкое ощущение, что это конец.
Никто не придёт меня спасать, и никто не услышит моих просьб.
– Помогите, помогите, – начинаю кричать и звать в надежде, что кто-то из многоэтажки меня услышит и прибежит на помощь, но мне тут же закрывают рот грязными руками от которых воняет, как от мусора.
– Тихо, тихо, красивая. Что ты сразу кричишь, тебе с нами понравится. Мы умеем быть хорошими, если нас очень сильно попросить, так ведь, Санёк?!
Я рыдаю ему в руку и мычу, сопротивляюсь, как могу, но он сильнее меня.
– Помогите! Господи, помогите хоть кто-нибудь! – ору во всю силу голоса в надежде, что кто-то откликнется на мой зов о помощи, когда он ослабляет хватку, отвлекшись на своего друга.
– Какого чёрта ты называешь моё имя, сука?!
Да, один из них спалился, но сейчас для меня это не имеет никакого значения.
И тут случается то, что заставляет этих мерзавцев притихнуть. Из динамика моего телефона, что лежит на земле, доносятся дикие крики моей подруги и стоны Марка.
– О как?! Кажись наша милашка та ещё шалунья! Чего так яро убегала от нас, раз сама тоже разделяешь наше желание?! – скалится в хищном оскале, далеко напоминающем ухмылку тот, кого Саньком назвал первый. – Хочешь так же, ммм? – ну-ка Димка, проверь, насколько сильно она хочет!
– Сука, я же случайно твоё имя сказал!
– Считай, что я тоже.
Я начинаю мычать и жалобно глазами просить не делать этого. Слёзы градом капают из моих глаз. Истерика бьет по всем нервным окончаниям, и я теряю сознание, не в силах принять всё то, что они собрались со мной сделать.
Я мечтала о красивой истории с любимым человеком, который должен был стать моим первым мужчиной, но судьба жестоко обломала мне крылья и теперь всё, о чём я могу мечтать, это потерять память, чтобы больше никогда не вспоминать эту ночь.
Этой ночью меня предали, обесценив всё то, что было дорого моему сердцу. Думала, что хуже его измены ничего не будет, вот только я очень сильно ошиблась.
Не помню, как я пришла в себя, но очнулась я там же, где меня и поймали. Я лежала и не могла шевельнуться, всё тело болело и внутри и снаружи. Я не могла дышать, всё внутри горело огнём, и душа и сердце. Я никогда и никому не смогу объяснить эту боль и обиду.
Моё платье было разорвано, как и моя душа. Кому же я теперь такая буду нужна?! Как мне с этим дальше жить?
Я вся тряслась в рыданиях. Кричала и проклинала всех. Никто не пришел на помощь, никто не пожалел меня. Я так долго и громко кричала, что голос больше не вынес издевательств, он просто угас, как и вся моя жизнь.
Раздался звук телефонного звонка, лежащего недалеко от моего растерзанного тела, еле-еле дотянулась кончиками пальцев и увидела на экране слово мама.
Я зажала губы рукой и завыла. Не смогла принять вызов. Она не выдержит, нельзя! Что я буду делать, если с ней из-за меня что-то случится?! Не хочу, чтобы она тоже, как и я горела в огне.
Встала и на дрожащих ногах добралась до дома.
Шла около часа, но всё же дошла. В квартире было темно, значит мамы дома нет.
Зайдя домой, прямиком направилась в душ и смыла с себя весь позор, а после надела свой нежный бархатный халат и легла в свою кровать. Дрожа как осенний листик на ветру, сама не заметила как уснула . . .
Глава 4.
Хлопнула входная дверь и я от испуга проснулась, спряталась под одеяло опасаясь, что эти нелюди пришли ко мне домой. Закрыла глаза и рот рукой, дышала через раз, меня так сильно трясло от ужаса.
Когда дверь моей комнаты открылась, я услышала отчаянный голос мамы. Она бросилась ко мне и начала стягивать одеяло, но я сопротивлялась. Испугалась, что выдам себя. Боялась, что она всё поймёт. Мне было стыдно и я хотела исчезнуть, чтобы никто не мог видеть меня.
– Лика, доченька моя, ты дома! – она ревет сильно, прижимает меня к себе и непрерывно повторяет одно и тоже, – Господи, спасибо, спасибо… Ты дома, с тобой всё хорошо!
Я не поднимаю голову, зарылась лицом в её шею и тоже рыдаю.
– Что же ты так со мной? Я же чуть с ума не сошла. Ты не отвечала на звонки, мы с ребятами и организаторами выпускного искали тебя всю ночь. Куда только не звонила?! Обзвонила все больницы, я . . . я даже, Господи, я даже звонила в морг.
Она вся сотрясается и крепко-крепко сжимает меня.
– Я в полицию обратилась, мне отказали в помощи. Сказали, что необходимо чтобы прошло трое суток, чтобы они начали поиски. Где же ты была, доченька? Не молчи же, ответь. Ты хоть знаешь, как Марк переживал? Он искал тебя везде, бегал, кричал и ревел, себя винил, что не уследил за тобой. Выпускной не состоялся, ребята все переживали, искали тебя. Доченька, разве так можно делать?! Что такого случилось, что ты убежала с выпускного и никому ничего не сказала?! Лика, ну же, скажи что-нибудь?
Она берет моё лицо в свои прохладные ладони и поднимает, заставляя взглянуть в свои глаза. Она пугается и даже от неожиданности немного отстраняется и закрывает одной рукой свои губы.
– Милая, что с тобой? Что случилось с твоими глазами?
Я высвобождаюсь и отвожу взгляд. Чувствуя, что сорвусь вот-вот, накрываюсь полностью одеялом и закрываюсь таким образом от мамы.
Не могу говорить, не уверена, что голос вернулся ко мне.
– М-м-милая, – слышу как дрожит её голос. Такой я её тоже никогда не видела и не слышала. – Твои глаза. . . они кроваво-алого цвета. Я. . . вызову скорую.