Измена. Я все равно тебя верну
Шрифт:
– У меня только отец, брат сейчас… – спотыкаюсь, стесняясь того, где находится мой брат. – В отъезде.
– В отъезде? А чем он занимается?
– Он художник, – говорю как есть.
Лицо Нурии Айдаровны озаряется улыбкой.
– А-а-а, ясно, так, значит, твой брат – подопечный нашего племянника? Видишь, Гарифа, все понятно, Карим наверняка опекает этого молодого человека. Мальчик обожает искусство! Ты тоже рисуешь, Софья?
– Совсем немного…
– Ну-ну, – хлопает меня по руке, – стесняться не надо. Обязательно покажешь нам свои картины.
Она бредит или я это сказала? Разве я так говорила? Морщу лоб, сталкиваясь взглядом с Айгуль. Та с кислой миной стискивает зубы. Не надо быть физиономистом, чтобы догадаться, как она ко мне относится. Будь ее воля, меня бы тут уже и след простыл.
– Меня за чаем послали, вот я и принесла, – цедит, словно с силой и злостью выталкивая из себя эту фразу. Пальцы крепко сжимают края серебряного подноса.
Чем я ей насолила? Смотрит так, словно не за чаем ходила, а делала самую грязную работу по дому по моей вине. Ставит поднос на низкий прямоугольный столик, расположенный рядом с креслами, начинает аккуратно разливать его по чашкам. Подмечаю, что Гарифа Айдаровна одобрительно кивает, наблюдая за тем, как девушка возится с посудой и заварочным чайником. Видно, что она довольна ею. А вот вторая тетка не особо удостаивает Айгуль своим вниманием.
Невольно подмечаю и фиксирую для себя расклад сил в этом доме.
Айгуль пользуется расположением Гарифы Айдаровны, тогда как Нурия Айдаровна относится к ней снисходительно. И обе они обожают собственного племянника и очень даже не прочь влезть в любые аспекты его жизни.
– Давайте пить чай, – садится Гарифа Айдаровна рядом со столиком на диванчик с изогнутыми ножками и обивкой из золотой парчи. – Айгуль, спасибо, дорогая. Садись с нами. Айгуль у нас тоже умница, с детства умеет и хозяйство вести, и этикету обучена, и готовить умеет. А как поет. У нее дивный голос.
Взяв кружку в руки, делаю маленький глоток ароматного чая, с удивлением взирая на тетушку Карима. У нас тут что, негласное соревнование? Такое ощущение, что меня сравнивают с этой Айгуль, чьи глаза готовы прожечь во мне дыру.
Чувство неловкости сковывает меня по рукам и ногам, и я даже готова снова увидеть Абашева, чтобы он прогнал меня отсюда, чем сидеть здесь больной и изображать вежливость.
Сердце уходит в пятки, когда хлопает дверь…
Глава 5
– Что здесь происходит?
От грубого голоса душа уходит в пятки. Вот идиотка, дождалась грома и молний на свою голову! Представляю, что сейчас будет! Конечно же, Абашев будет в бешенстве!
Горло сжимается, пытаюсь выдавить извинения перед хозяйками дома, но не выходит. Рукой хватаюсь
Шум, крики, меня зовут, но это доносится как издалека, сквозь тягучую пелену.
– Софья! Ты меня слышишь? Несите ее в гостевую!
Дальше тьма окончательно поглощает меня.
Открываю глаза и сначала не понимаю, где нахожусь. Большая комната, огромные окна почти от пола. Их заливает солнечный свет.
Я лежу на широкой постели, белоснежное белье, теплое одеяло. Я полностью обнаженная! Ни клочка белья!
Подскакиваю резко, прижимаю к себе одеяло, до самого подбородка. Что произошло? Неужели Абашев воспользовался моей беспомощностью? Подонок! Мерзавец!
Сама виновата – бьет пощечиной следующая мысль.
Надо было бежать как можно дальше, не останавливаясь.
Вместо этого я сидела в его гостиной и отвечала на вопросы чужих женщин.
На что надеялась? Знала ведь, что это дом врага! Самое паршивое – не отрицала что я гостья, а не проникшая без спроса нарушительница спокойствия. Конечно же теперь тетушки в курсе, представляю, что думают обо мне!
Надо бежать, срочно, но где моя одежда?
Беспомощно оглядываюсь по сторонам.
Дверь открывается, и я испуганно дергаюсь.
– Софья, дорогая, ты проснулась? – в комнату входит Валентина с дымящейся пиалой в руках. – Ты нас так напугала, милая! – останавливается она около кровати и смотрит сочувственно.
– Что произошло? Почему я здесь? Мне очень надо домой, принесите мою одежду, умоляю!
– Детка не нужно так кричать, нельзя тебе. О малыше подумай.
– Нет никакого малыша, – со стоном признаюсь и взрываюсь истерикой: – Хватит уже, с меня достаточно! Мне необходимо уехать из этого жуткого места!
– Успокойся дорогая, да что я такого сказала! Не надо так нервничать, деточка. Никакое это место не жуткое. Ты в безопасности тут.
– Нет! Это не так! Отдайте мои вещи, пожалуйста. Я хочу уйти.
– Да куда ты пойдешь? На ногах же не стоишь. Температура, поди, не спала. Вчера у тебя жар был сильный, доктор велел снять всё, одежда мокрая насквозь была. Тебе дали лекарство, ты всю ночь потела. Ангина у тебя, но врач сказал быстро вылечим, на ноги поставим.
– Кто меня раздел?! – смотрю на женщину в ужасе.
– Я, милая, да кто же еще? – Ее удивлению нет предела.
От облегчения я готова умереть. Не пережила бы, ответь она, что меня раздевал Абашев. Ведь он же был в гостиной, я видела. Присутствовал при моем обмороке.
– Карим… Что он сказал, когда меня увидел?
– Да ничего, – пожимает Валентина плечами, – не успел ничего сказать. Тебе плохо стало, все вокруг тебя суетились.
– Он будет злиться, что я в его доме, – понуро опускаю взгляд и бормочу себе под нос.
– Не говори глупости, – говорит она мягко. – Понимаю, у вас сложности, но ты хозяина прямо монстром каким-то видишь. Он тоже переживал за тебя, поверь. Никуда тебя не отпустят, пока не поправишься.