Измена.Любовь
Шрифт:
Платон замолк. Умастил свой подбородок мне на макушку, обнял за спину и молчал, словно перебирая в памяти свое детство.
Мы стояли в темной кухне, крепко, до боли на коже, прижавшись друг к другу. И разговаривали так откровенно, словно обнаженность наших тел позволила и нашим душам начать обнажаться друг перед другом. И это делало нас странно близкими и беззащитными друг перед другом.
— Дима прекрасно считывал эту мамину вину и беззастенчиво ею пользовался. Ему всегда позволялось то, что никогда не разрешалось мне, — продолжил Платон после
— Вот он и стал таким, всем недовольным и вечно обиженным мальчиком. К сожалению, не каждый, вырастая, превращается в мужчину. Так и остается мальчиком, не взирая на свой возраст и выросшее тело. А вот ты стал. Настоящий мужик! — я поцеловала Платона в плечо и переступила ногами, чувствуя как подстыли подошвы на прохладе мраморных плиток — на ночь мы забыли включить подогрев пола.
— Замерзла? Точно, пора в постель, — совсем другим, довольным голосом промурлыкал обнимающий мою спину двухметровый настоящий мужчина и принялся подталкивать меня в сторону выхода из кухни.
— Кстати, я ведь вчера почти весь ваш эпический разговор в офисе пропустил, решая личные вопросы. Расскажешь мне подробненько, что там было? Егор, конечно, все доложил, но его рассказ был больше похож на отчет об аудиторской проверке.
— Это какие у тебя личные вопросы с этой кикиморой Светланой Геннадьевной? — разъярилась я.
Вот ведь гад, я вчера чуть с ума от ревности не сошла, когда он умотал к ней в кабинет заниматься их «личными» делами. Меня, значит, в шпионаже обвиняют, а он в это время с этой… дела делает!
— Связанные с разделом имуще-ества-а, — протянул мне на ушко Платон. Да так томно, что я почти поверила в его искреннее желание все объяснить и успокоить меня. Наивная чукотская девушка!
И пяти секунд не прошло, как шепот перешел в поцелуи и совершенно беспардонные поглаживания в самых разных местах. Это я еще молчу про упирающееся мне в бедро эрегированное и нахальное кое-что.
— Платон! — рыкнула я. — Сначала поговорим!
— Жестокая Павла, — простонал этот озабоченный, когда я безжалостно отпихнула его и шлепнулась в кресло, предварительно закутавшись в халат. И поясом подвязалась, чтобы у него не оставалось сомнений, что я настроена серьезнее некуда.
Вчера в моем кабинете, когда прозвучали слова милашки Егора с предложением покаяться во всех грехах, я даже обрадовалась сначала.
И пока Дима пытался возмущаться творящимся в ЕГО компании самоуправством безопасников. Пока показательно вставал с места, собираясь покинуть наше неприятное общество, а Егорушка жесткими словами пригвождал его обратно, я закатила глаза к потолку и начала вспоминать, где и когда косячила так, чтобы мне было потом стыдно. Очень хотелось от всей души покаяться!
Как назло, в голову не лезло ничего страшней украденной в шестом классе упаковки мармелада в супермаркете. Спас меня мужчина в дорогом
Разомкнув узкие губы, он бесцветным голосом, от которого лично у меня волоски на коже начали подниматься, произнес:
— Егор Михайлович, предлагаю перейти сразу к делу и задать вопросы настоящим виновникам этого неприятного… инцидента.
Егорушка вздохнул с сожалением, породившим у меня подозрение, что в душе этот карп замороженный очень артистичная натура и любит пошалить. После чего повернулся к Маше:
— Что вам пообещал Дмитрий Федорович за то, что вы соблазните его брата, войдете в доверие и начнете вытаскивать из него информацию?
— Давайте, Мария Дмитриевна, покайтесь — вам скидка выйдет! — пропел безопасник тоном знаменитого булгаковского персонажа. — Иначе не ждите снисхождения — и без штанов оставим, и так ославим, что клиентов своему дизайнерскому бюро вы сможете найти только в Задрипинске или Зажопинске.
— Да и место жительства придется сменить на деревню Говнилово. А вы у нас дама с запросами, вам в таких местах жить неуютно будет, — добавил, видя, что Маша сидит, не поднимая глаз, и молчит. — И друг ваш Дмитрий Федорович вам не поможет ничем… Ему бы самому как-то выкарабкаться.
— Я должна была деньги. Много, — облизав губы, проговорила Маша после паузы. — Дима пообещал выплатить мой долг в обмен на… услугу.
— И что, выплатил? — весело поинтересовался Егорушка.
— Да! — с вызовом блеснула глазами Маша.
— Ну как же так? Вы ведь с уважаемым Платоном Александровичем всего разок и переспали-то, Машенька. А потом он вас культурно послал. За что денежки-то вам дали?
— Что-о-о? — подскочил Дима, выпучив на Машу глаза. — Ты ведь с ним везде шлялась! По тусовкам, ресторанам. Ты мне информацию приносила, сучка!
Маша подняла на него глаза и вдруг улыбнулась. Презрительно, словно Дима был идиотом, которого легче легкого обвести вокруг пальца:
— Ты всегда был дурачком, Димасик. Я создавала видимость своих отношений с Платоном — постила смонтированные фотки в соцсетях. Иногда выходила с ним на всякие презентации и деловые ужины, связанные с работой. Частенько заходила к нему в офис, якобы по вопросам моих проектов, а на самом деле, чтобы лишний раз засветиться. Ну и слушок пустила по тусовке, что Платон мне предложение сделал.
— Элементарно, Дима, — она презрительно смотрела на его покрасневшее лицо.
— А информация откуда, которую ты мне сливала?! — похоже, откровение Маши привело Диму в такое состояние оторопи, что он напрочь перестал запираться и отнекиваться от того, в чем его обвиняли.
— Так это совсем просто — тут что-то услышала, там подсмотрела, здесь спросила… Остальное сама придумала и тебе скормила, Димасик. Ты и схавал, не подавился.
— Вот только про контракт с австрийцами почти все правдой оказалось. Но тут мне просто случай помог, И ее появление возле Платона, — Маша с ненавистью кивнула на меня, и вновь отвернулась к окну.