Изнанка неба
Шрифт:
– Я полагаю, капитан, – начал Анархос, когда машина выехала на шоссе до Триполи, – что за время ваших странствий вам не раз приходилось сталкиваться с полицией.
– Для людей моей профессии это просто неизбежно.
– Я не это хотел сказать, капитан. Человек, который привык иметь дело с полицейскими, легко скрыть от них то, что ему известно. Он только не может скрыть сам факт того, что ему есть что скрывать.
– Каждому есть что скрывать. Именно поэтому нам приходится носить одежду.
Детектив беззаботно рассмеялся.
– А что вам сейчас приходится скрывать, капитан? По вашим словам вы к убийству Миклоса никакого отношения не имеете. Но, возможно, у вас есть какие-нибудь догадки, что послужило причиной его убийства.
– Я знаю его репутацию как агента. Мне известно его отношение к женщинам. В окрестностях Афин можно найти не одного мужа, который с удовольствием проткнул бы его ножом или всадил ему пулю в лоб. Интересно, а как его убили?
– Жаль, конечно, – пожал плечами Анархос, – но мне об этом ничего не сообщали.
– Мне в разных местах приходилось встречаться с полицейскими, – ухмыльнулся я. – Не могу сказать, чтобы они были похожи друг на друга. В Британии их не спутаешь со швейцарскими, те в свою очередь совсем не похожи на греческих или ливийских. Но у всех хороших полицейских есть одна общая черта: они всегда что-то скрывают.
– Всегда, – довольно согласился детектив, – как вы уже говорили, нам всем есть что скрывать, но рано или поздно наступает день, когда приходиться все рассказывать.
– Пожалуйста, не будем говорить со мной про день Страшного Суда.
– Прошу меня извинить. Это все мой английский. Я хотел сказать, когда вы вернетесь в Афины. Вы же летчик и бываете в разных странах. Так что однажды вам придется вернуться в Афины. Вот тогда то мы расскажем друг другу все.
Я выкинул сигарету через боковое стекло.
– Это шантаж. Для вас это довольно грубое оружие.
– Хороший полицейский, – улыбнулся Анархос, – никогда не пользуется любым оружием. Он старается выбрать самое подходящее для этого момента. Если было бы нужно, я смог говорить с вами о Боге или вашей матери. Но здесь более уместен шантаж... Так где мне будет лучше вас высадить?
– Рядом с моим отелем. Я думаю вам прекрасно известно, где это находится.
Он согласно кивнул и оставшуюся часть дороги мы проехали молча.
Дежурный мне сказал, что была телеграмма от Хаузера, но ее уже забрал Роджерс. Самого второго пилота в гостинице не оказалось. Кроме того меня дожидалось послание Хертера, в котором он к двум часам предлагал мне явиться в апартаменты набоба.
Был один час дня, и я сразу попытался связаться с ним по телефону. После недолгих поисков в трубке раздался голос личного секретаря Его Превосходительства, который сразу же поинтересовался, получил ли я его послание.
– Да, но я не собираюсь делать это в чьем-нибудь номере. Встретимся в баре около двух часов.
– Но мы не можем обсуждать этот вопрос на людях, – проинформировал меня герр Хертер.
– А я не собираюсь обсуждать его с глазу на глаз. Если у тебя есть желание заключить эту сделку на мостовой, то с моей стороны возражений не будет, хотя мне кажется, что ты все-таки выберешь бар.
Он поскрипел зубами, но все-таки принял решение.
– Я встречусь с тобой в баре в два часа, но не могу сказать, сможем ли мы обсудить наше дело.
– Согласен. Оставляю это на твое усмотрение. Но если я замечу поблизости Юсуфа или какую-нибудь подозрительную личность, встреча не состоится.
Он повесил трубку. Встречи один на один всегда чреваты неприятностями, если тебе есть чего терять. В баре трудно ожидать от них нападения, не говоря уже о применении оружия. С этими мыслями я поднялся в свою комнату, умылся и стал на прощание раскладывать свои сокровища на постели.
После этой трогательной церемонии я спустился пообедать. Конечно мне подали телятину.
22
Я взял такси и добрался до "Уаддана". В этих краях такие расходы непозволительны и чрезмерны, но уж если мне предстояло стать мишенью, то, по крайней мере, мне хотелось быть движущейся.
Центральный вход в "Уаддан" представляет собой ничем не примечательную дверь на практически глухой стене. Устроить засаду в таком месте просто невозможно. Я быстро расплатился и уже без пяти два переступил порог бара.
Это была тихая, продолговатая комната, отделявшая обеденный зал от коридора. Сам бар находился на небольшом возвышении рядом с основным проходом. Там стояли несколько небольших столиков со стульями и длинными, обтянутыми темной кожей скамейками вдоль стен. Окон не было, и здесь царила спокойная, клубная атмосфера, которая заставила притихнуть даже подгулявшего американца с нефтяных разработок, сидевшего в одном из уголков в своей клетчатой рубашке. В другом углу расположился набоб, Хертер и мисс Браун.
Я был привязан к ней, но у меня еще оставались силы трезво взвесить ситуацию. При моем появлении она подняла взгляд, и все окружающие перестали для меня существовать. Передо мной была Дагира, высокая и очаровательная девушка с густой гривой длинных, черных волос, оттенявших золотистый оттенок ее кожи, и в то же время это была самая крупная ошибка в моей жизни.
Когда она опустила глаза, передо мной снова появилась мисс Браун. Эта высокая, красивая девушка была не для меня.
Я пересек помост и присел на скамейку спиной к стене. Хертер смерил меня взглядом, сверился со своими часами и повернулся к набобу.
– Не желаете ли Ваше Превосходительство подняться в номер?
Набоб утвердительно кивнул.
– Тогда я сразу же попрощаюсь со всеми, – отрезал я.
Хертер бросил на меня резкий взгляд, а мисс Браун медленно повернула голову, и по выражению глаз можно было понять, что эта ситуация ее позабавила. На ней было простое белое платье прямого покроя. Я отвернулся.
Бармен старался крутиться поблизости, надеясь привлечь чье-нибудь внимание. Я помахал ему и заказал виски.
– Но мы же не можем закончить наше дело здесь, – у всех на виду, – зашипел Хертер, когда бармен ушел.