Изобретение любви
Шрифт:
Хаусмен. Я перестал верить в Бога, кстати.
Кейт. Ох уж мне эти оксфордские штучки.
Хаусмен. Я ждал у реки друзей, Джексона и Полларда. Джексона ты не знаешь. Поллард – это тот, кто к нам однажды приезжал. Мама осудила его за то, что он не сумел незаметно для нее подойти к двери уборной, не смог прокрасться как положено… Я ждал их на скамейке у реки, и меня осенило, что я одинок и помощи ждать неоткуда.
Кейт. Мама умерла бы, если б услышала тебя.
Хаусмен. Я не буду упоминать это в семейных молитвах.
Кейт. В Оксфорде ты поумнел. Ты хоть помнишь, какой была наша мама?
Хаусмен. Да, когда она болела, я все время сидел рядом с ней. Мы вместе молились, чтобы она поправилась, и она говорила со мной так, будто я совсем взрослый.
Кейт. Она ведь тебя слышит.
Хаусмен. В это я перестал верить, когда мне было тринадцать.
Кейт. Тогда ты просто наказывал Бога за то, что она умерла.
Хаусмен. И клянусь Богом, Ему еще нести наказание.
Темнота.
Свет на поющего Банторна [125] из «Пэйшенс» Гилберта [126] и Салливана [127] .
Банторн (поет).
Чернь кишит толпою серой,Ты ж, апостол новой веры,Стань эстет, средь лучших – свой,Вознося над ПикадиллиПламя маков, снежность лилийРенессансною рукой… [128]125
Реджинальд Банторн (Reginald Bunthorne) – главный герой оперетты «Пэйшенс, или Невеста Банторна» Гилберта и Салливана (1881). Банторн – эстет и денди, эпатирует публику стилем одежды и поведением. Оперетта «Пэйшенс» открыла первый сезон в лондонском театре «Савой». Прототип Банторна, Оскар Уайльд, сопровождал труппу в гастролях по США.
126
Уильям Гилберт (William Schwenk Gilbert, 1836 – 1911) – английский драматург и комедиограф. Автор сатирических либретто к опереттам Салливана. Оперетты Гилберта и Салливана на протяжении нескольких десятилетий пользовались огромной популярностью среди британской и мировой публики.
127
Сэр Артур Салливан (Sir Arthur Sullivan, 1842 – 1900) – английский композитор. Наиболее известен как автор комических оперетт.
128
Перевод П. Сошкина.
Банторн уходит.
Ночная вокзальная платформа, ветка подземно-наземной железной дороги.
Двадцатитрехлетний Хаусмен и двадцатичетырехлетний Джексон в служебных костюмах ожидают поезда. У Хаусмена в руках «Филологический журнал», у Джексона – вечерняя газета.
Джексон. Это было величественно, не так ли? Настоящая веха, Хаус!
Хаусмен. Мне кажется, это было… довольно мило…
Джексон. Довольно мило? Это же перелом! Д'Ойли Карт [129] сделал театр современным.
129
Ричард Д'Ойли Карт (Richard D'Oyly Carte, 1844 – 1901) – английский антрепренер. Импресарио Гуно, Лекока, Оффенбаха, Гилберта и Салливана. Основатель и директор оперного театра «Савой» в Лондоне, специально предназначенного для постановок Гилберта и Салливана.
Хаусмен (удивленно). Ты имеешь в виду, Гилберт и Салливан?
Джексон. Что? Нет. Нет, театр.
Хаусмен. А, понимаю.
Джексон. Первый театр, полностью освещенный электричеством!
Хаусмен. Милый старина Мо…
Джексон. Новый «Савой» Д'Ойли Карта – это триумф.
Хаусмен. Ты – единственный лондонский театральный критик, достойный своего имени. «Новый, электрифицированный „Савой" – это триумф. Презренный, освещенный мерцающим газом Сент-Джеймс…»
Джексон (одновременно). А, я знаю, ты просто дразнишь меня…
Хаусмен. «…сумеречный зловонный Хей-маркет… ненаучный Адельфи…»
Джексон. Но ведь это было восхитительно, правда, Хаус? Всякий век думает, что он модерный, а на самом деле – только наш. Электричество изменит все. Все! Нам сегодня прислали электрический корсет.
Хаусмен. Он что, лампочками загорается?
Джексон. Я никогда так раньше не думал, но в каком-то смысле Бюро патентов стоит у самых врат нового века.
Хаусмен. Эксперты по электрическим спецификациям, может быть, и стоят, но у нас в Торговых марках все иначе. Ко мне сегодня пришли леденцы от кашля, запрос на регистрацию торговой марки в виде изысканно скорбного жирафа. Это задело весьма тонкие материи в регистрационном уставе. Выяснилось, что, вообще говоря, у нас уже учтен жираф с двенадцатью целлюлоидными воротничками разных стилей на шее, но – в этом весь фокус – мы регистрировали счастливого жирафа, по сути самодовольно ликующего жирафа. Возникает вопрос: является ли наш жираф платоническим? должны ли все богоданные жирафы in esse et inposse [130] быть отнесены к компании «Новые воротнички Хаундстича»?
130
Сущие и возможные (лат.).
Джексон. Значит, это правда – классическое образование везде выручит.
Хаусмен. Я посоветовался с коллегой Чемберленом – он составляет новый указатель, – мне кажется, он слегка не в себе, этот Чемберлен, он поместил Иоанна Крестителя в «Мифологические персонажи»…
Джексон. Знаешь, что о тебе говорят?
Хаусмен…а монаха с пивной кружкой – в «Библейские герои».
Джексон. Может, скажешь мне, что произошло?
Хаусмен. О, мы решили в пользу леденцов. Джексон. Говорят, ты нарочно провалил экзамен.
Хаусмен. Кто, Поллард?
Джексон. Нет. Но его вызывали, чтобы расспросить о тебе.
Хаусмен. Я видел Полларда в Читальном зале.
Джексон. И что он тебе сказал?
Хаусмен. Ничего. Это был Читальный зал. Мы обменялись быстрыми гримасами.
Джексон. Мы оба получили что хотели. Поллард в Британском музее, да и я уже в должности эксперта на три сотни в год и с перспективами… Ты был умнее нас обоих, Хаус!
Хаусмен. Я не получил того, что хотел, это правда, но я хочу то, что у меня есть.
Джексон. Копаться в бумагах за тридцать восемь шиллингов в неделю.
Хаусмен. Зато мы вместе, ты и я, мы вместе обедаем, спешим к одному поезду на работу, да и работа легкая, у меня остается время на классику… дружба для меня все, иногда я так счастлив, что голова кругом идет, – а потом, взгляни, и у меня есть перспективы! Меня напечатали! (Показывает Джексону журнал.) Я приберегал это для какао.
Джексон. Однако!
Хаусмен. «Филологический журнал». Видишь?