Израиль, которого не было, или Подлинная история еврейского народа
Шрифт:
20. А был ли Храм? Может, Храма-то и не было?
Как не крути, а не вяжется с реалиями идея противостояния византийцев и сельджуков — якобы настоящих и единственных врагов всего христианского мира. Противоположный взгляд намного предпочтительнее. Понятно, что латинским хронистам было выгодно затушевать хищнические цели Крестовых походов, оправдать их, что и было достигнуто за счет «исламизации» турок. Установив «византийство» последних, нам удалось исключить их как третью сторону конфликта, что позволило из двух неполноценных сюжетов — легенды о Северном царстве и эпопеи Крестовых войн — составить один целостный.
Посмотрите, как все сходится. Ренегаты-паписты в компании с предавшими Византию федератами (сербами, болгарами, половцами), изображенные в Библии под видом «Северного царства», нападают на иудействующую Византию с ее
126
К бывшим федератам следует отнести и французов, на самом деле — «франков», т. е. тех же «турок» («франк» — «транк» — «туранк» — «туранец» — «турок»), лишь незадолго до Крестовых походов перешедших в католичество (не говорю «в христианство», поскольку древний иудаизм с его верой в грядущего Мессию также можно считать разновидностью христианства). Здесь надо вспомнить, что именно под этим названием они фигурируют в хрониках Крестовых войн, а не под именем «французов», которое дали им современные интерпретаторы, дабы возвеличить сей народ древностью происхождения, а заодно откреститься от франков, в которых они подсознательно чувствовали «тюркскость», т. е. солдафонство и варварство. Становится понятным, что разговоры об иудействе Меровингов небеспочвенны и что принятие Хлодвигом христианства не так уж далеко по времени отстоит от Крестовых походов, а может быть, даже предшествовало им.
Но и воины Моисея («Израиль»), как и более поздние самаритяне, были космополитами, «людьми без Родины». Это в современных трактовках иудаизма, представляющих его религией одного народа, присутствуют «гои», т. е. инородцы. Израильтяне же считали гоями лишь тех, кто еще не успел приобщиться к монотеизму и был объектом миссионерской деятельности.
Как некогда в Ханаан устремились отряды Моисея и Аарона, так и в «землю обетованную» ринулись воинские ордена. Но ведь земля эта была «обещана» израильтянам! Понятно, что ими как раз и были крестоносцы. Именно в этом качестве предстают перед нами восстановители иудейского храма Соломона — храмовники.
Не стоит искать настоящую Иудею в песках Палестины. Не течет там земля «молоком и медом». И не текла никогда. А вот в Византии текла и течет. И именно туда были направлены на самом деле огнедышащие стопы первых крестоносцев — борцов с греческим (жреческим) иудео-христианством.
Вызывает вопросы участие в данном мероприятии тамплиеров — тайных приверженцев отчей веры, подобно испанским марранам. Но и это объяснимо: в числе врагов Византии они оказались не только и не столько потому, что перешли в лагерь папистов, но и из-за отступления патриархов в сторону первоначального христианства — арианства.
Одновременно с обособлением предавших Византию федератов-католиков оформился и ее «развод» с той частью воинства, которая не поддалась «тлетворному влиянию Запада» и продолжала исповедовать веру Израиля в неизменном виде, т. е. в саддукейской редакции. Имеются в виду уже известные нам богомилы, вальденсы, катары, более поздние гуситы и прочие, как бы «реформистские», а на самом деле — проиудейские движения, со временем оформившиеся в протестантство.
В изоляции оказалась Византия. Оттого и пала.
Нелишним будет заметить здесь, что христианство, часто приписываемое катарам, никоим образом от древнего иудаизма не отличается и христианством по сути не является. Да, у них было понятие о Христе. Но этот Христос — не из христианского пантеона. На самом деле это ветхозаветный Бог-Слово, воспринимаемый не в виде земного человека, как иной раз у ариан, а в качестве ангела, т. е. в духе гностицизма. Ведь грешная человеческая плоть, по мнению катаров, не могла быть вместилищем небесного. Чисто саддукейский (он же старообрядческий) подход: Бог на небе, а на земле — одно сплошное безбожие. Отсюда и резко отрицательное отношение катаров к почитанию распятия, каковое замечено и у тамплиеров. Впрочем, такое отношение могло произрасти и на почве опять-таки иудейской, иконоборческой традиции, которой катары следовали неукоснительно.
Кстати говоря, саддукейское «обезбоживание» земной жизни с привнесением в нее представлений о происках Сатаны, характерное для
И вот еще что. Делая ударение на дуалистичности «реформистских» концепций, авторы — уж не знаю, сознательно или нет, — проводят водораздел между этими концепциями и монотеизмом древних иудеев, что негативно сказывается на понимании исторических процессов. Между тем иудейский след в «реформизме» очевиден. Это следует не только из самой доктрины саддукеев с характерным для нее «обезвоживанием», но и из того факта, что пророк Мани, например, изначально принадлежал к иуде-охристианской секте мугатасилахов, для которой была характерна иудейская строгость в поведении. Причем этому моменту сектанты уделяли даже больше внимания, чем спасению через Иисуса. Например, большое значение придавалось отказу от вина, мясной пищи и женщин.
Возвращаясь же к тамплиерам, следует указать, что врагами Византии (Израиля) они были номинальными. Они не были замечены ни в штурме Константинополя, ни в штурме Иерусалима [127] . Сказывается все-таки сходство религиозных убеждений. Уже одно то, что только в 1128 году, т. е. через 10 лет после своего основания, они были подчинены Ватикану, говорит о том, что к католицизму они были расположены не очень. Да и после собора в Труа, узаконившего их деятельность, вряд ли они стали ревностными католиками. Будь это так, их судьба не была бы столь печальной. Скорее всего, подчинение Ватикану носило формальный характер и было продиктовано меркантильными соображениями. Неслучайно именно после легализации в Труа на них, как из рога изобилия, посыпались всевозможные преференции и блага [128] .
127
При штурме Константинополя присутствовало лишь несколько тамплиеров — и то лишь в качестве наблюдателей. Известно имя одного из них — брата Бароцци, венецианца.
128
Первое крупное пожертвование храмовники получили за год до своего утверждения в Труа. Графом Тибо Шампанским им было пожаловано имение «Командирское» в Барбон-Файель, в 50 км от того же Труа. Имение это просуществовало практически до наших дней, до XX века. После утверждения в Труа Гуго де Пэйн отправился в Англию, где получил во владение ордену землю в Лондоне для строительства церкви, устройства сада и кладбища. Королем Арагонским и Наваррским Альфонсом I (1104–1134) в 1130 году были выделены храмовникам земли в Каталонии, Андалузии, Арагоне, на Майорке. Видимо, сыграла свою роль их помощь Испании в борьбе против сарацин. В самый короткий срок орден становится владельцем больших наделов земли во Франции, Фландрии, Англии, Испании и Португалии. Чуть позже он обрастает землями в Италии, Австрии, Венгрии, Германии, в Малой Азии, на средиземноморских островах. Вклады в орден делают и близкие храмовникам по духу богатые катары, видимо, в надежде обрести защиту от преследований со стороны папства.
Можно было бы сомневаться в том, что их легитимность до этого исходила от православных патриархов, как о том писали многие видные масоны [129] . Ведь вера их, как я уже сказал, была все-таки ближе к вере праотцев, чем византийство. Однако же само византийство не было однородным, и убеждение в том, что в его рядах всегда находилось место для духовников типа Геннадия Схолария, не оставляет камня на камне от этих сомнений. Именно представители такой, староиудейской, партии, скорее всего, и благословили Гуго де Пэйна на создание ордена.
129
Об этом писал, например, А. Пайк (1809–1891) в своей книге «Мораль и догма»: «В 1118 году девять рыцарей-крестоносцев на Востоке, а среди них Жоффруа де Сент-Омер и Гуго де Пайенс, посвятили себя религии и приняли обет (took an oath) между рук патриарха Константинопольского…».